Самогон — первейшее зло для хранителей старой веры и для употребления запрещен, как и водка. Молодые мужики, лишь усаживаясь за свадебный стол, впервые пригубляли рюмку. А тех, кто пил, кого часто заставали во хмелю, вязали к позорному столбу посередь деревни, и общество выражало пренебрежение к нему: старухи плевались, мальцы швырялись грязью и камнями. Девки от такого воротились и противились выйти замуж даже под палкой.
Но в хозяйстве самогону нет цены, наилучшее средство натереть простывшего или приготовить настойку.
Варвара принесла раскаточную доску, плошку муки и воду.
Не церемонясь, Агафья плеснула воды на доску, сыпанула муку, замесила клейкое, липнущее к пальцам тесто и принялась обмазывать им края корчажек.
— Чтобы кожу не обжечь, — пояснила она Варваре.
Закончив, составила корчажки на печь сверху асбеста.
Обмакнув лезвие в прозрачную, как слеза, самогонку, поднесла к огню. Пламя вспыхнуло — неровное и синее, — накаляя металл.
— Теперь не мешай мне, — подсаживаясь у больной, предупредила она безбородого мужика. — Никодим…
Хозяин молча кивнул.
Агафья освободив девичью спину от одежды — Никодим смущенно отвернулся к окну — и, выбрав место для банки-корчажки, слегка надсекла ножом. Из пореза проступила капельки крови.
— Что вы делаете? — вскочил Протасов, но Никодим тут же его остудил властным:
— Не лезь!
А колдовка секла порезы вкруговую; сняв корчажку с печи, прилепила на кровоточащие ранки. Проверила на прочность. Глиняная «банка» плотно держалась на коже.
Ольга застонала, попробовала перевернуться на спину, но сильные руки не отпускали, на коже появлялись новые надрезы и поверх них водружались новые корчажки…
Закончив работу, Агафья вытерла выступивший пот, накрыла девку дохой и устало отсела на лавку.
— Фу-у…
Однако долго отдыхать не стала, извлекла из узелка пузырек с зеленоватой жидкостью и подошла к кашлявшему мужику, попросила Варвару:
— Дай мне ложку.
Получив, наполнила ее жидкостью, и по комнате поплыл запах хвойного настоя.
Оттянув нижнюю челюсть, Агафья влила в щель между зубами настойку, зажала ему нос, заставила проглотить.
По худому лицу прошла судорога, глаза под веками задергались.
— Настояно на кедровых шишках, — пояснила Агафья и отдала бутылек хозяйке. — Верное средство. Будешь давать каждый день. И сало топленое, но обязательно нутряное. Смешаешь с молоком напополам и спаивай трижды. Бог даст, оклемается.
— А она? — спросил Протасов, успокаивающе поглаживая жену по волосам. — Что с ней?
— С ей нормально, — ответила Агафья. — Вот сниму коржачки, и температура к заутренней сползет. Ежели нет, завтрева повторим.