Махова Слон приковал к своей руке, памятуя последние наставления Президента. Оглядев еще раз выстроившийся позади скованный попарно отряд, махнул водителю автобуса:
— Езжай!
«Икарус» заурчал и стал сдавать назад.
— Куда теперь? — спросил он Махова.
— Я ж говорил. На запад, к Змеиному логу.
— Куда? — поперхнулся Слон, оторопев. Глаза сами по себе выкатились к переносице; задрожала, отвисая, нижняя челюсть.
Ползучих гадов, в особенности змей, Денис Слонов боялся панически с босоногого детства. Как-то раз, после дождя, прогуливаясь в березовой роще, он наткнулся на ужа. Денису было восемь лет, и он не разбирался — ядовитая змея перед ним или нет. И, наткнувшись, застыл, не в силах сойти с места. Уж подполз к ноге, задрал плоскую голову с двумя желтыми пятнами и, стригая воздух раздвоенным языком, бросился на его туфель.
Закричав, Денис бросился наутек и опомнился уже дома, запирая дверь на замок. Только теперь, переведя дух, с содроганием обнаружил, что штаны у него мокрые…
Боязнь змей запала глубоко в подсознание, и, даже став взрослее, приходя с классом на экскурсию в зоопарк, он близко не подходил к террариуму.
— Да вы не переживайте, — сказал Махов, заметив перемену в его лице. — Они туда к осени собираются. Жутковатое, право, место. Нашим детям строго-настрого запрещают туда ходить. Сырость, рядом брусники прорва. В том году наш сторож Федосеич по грибы подался. Нет и нет. День, два… На третий пошли искать. Обшарили всю округу, как сквозь землю провалился. Для очистки совести решили в лог заглянуть. Не мог же, думали, сам в здравом-то уме туда забраться? Мужики надели болотные сапоги — до грудины, чтобы гадюки не покусали. Сошли вниз. Шаг ступить нельзя, говорили. Везде окаянные змеи. Клубками свернулись, шевелятся…
— А мужика нашли?
— Федосеича? Додумался сунуться туда в сапогах, в обычных… брусники полкорзины набрал. Так она рядышком и валялась, рассыпанная. Руки искусаны, шея. Жуткая гибель… Но по первому теплу они на сухое место ползут.
— Обходной дороги разве нет?
— Мы и так крюк делаем. Лог нам для ориентира. От него возьмем левее, выйдем к зарубкам. И знай шагай от зарубки к зарубке.
* * *
За последние полтора часа ходьбы лес изменился, стал темнее и гуще. Солнце с трудом пробивалось сквозь косматые раскидистые ветки сосен.
Отряд понемногу выбивался из сил.
Прав был Президент, рассуждал Денис, сравнивая подготовку Махова с его собственной и подготовкой его людей. Небо и земля. Рыжебородый промысловик жизнь прожил в тайге, месяцами в ней пропадал и к жилью выбирался разве что за солью да за патронами. Он и сейчас идет, по виду ничуть не устав, и дыхание его ровно, и шаг уверенный. А что он, городской житель, бывающий на природе несколько раз в году, и то летом, выезжая с друзьями на берег водохранилища на машине? Отвык подолгу ходить, и колени заныли, дрожат после первого препятствия на пути — километрового бурелома, обходить который стороной и тратить драгоценное время не хотелось. Автомат уже не кажется той невесомой игрушкой, как тогда у автобуса, и давит на плечо. И люди устали и не просят о привале из опасения вызвать его гнев.