Сажусь на поваленный ствол и принимаюсь за мясо.
– Ты ещё поймёшь, почему нужно выбрать мужа из своего племени. Твоя кровь должна сохраниться в твоих детях. Кроме того, избранник должен быть способен впоследствии занять место твоего отца.
По спине пробегают мурашки, волоски на коже встают дыбом. Проглатываю кусок и говорю:
– Дай-ка попробую угадать. Избранник – ты?
– Жаль, конечно, что тебе пришлось узнать обо всём таким образом. – Рувим садится рядом. – Несколько недель назад мы понятия не имели о твоём существовании. Слыхали, что у Бермана Лейба есть дочь… Но кто мог подумать, что ты унаследовала его дар?
– Матушка рассказывала, вы отреклись от него за то, что он на ней женился. – Пожимаю плечами. – Хотя она и приняла нашу веру.
– Ребе раскаивался в этом до конца своих дней.
– Тебе-то откуда знать? Кто ты ему? Сват? Брат? – Открываю фляжку и принюхиваюсь.
– Обычная речная вода, – усмехается Рувим.
Делаю несколько жадных глотков.
– А может, вы хотите убить нас с тятей?
– Быть ребе – тяжкое бремя, Либа. Никто не сравнится с твоим тятей. Я плохо его помню, был ещё сопливым мальчишкой, когда он угодил в медвежью яму. Потом Берман вернулся с твоей матерью и был изгнан. Однако я помню много историй… Познакомиться с тобой для меня большая честь, дочь ребе Бермана. Уверен, ты необыкновенная девушка.
Грустно качаю головой.
– Либа, меня сильно огорчает то, как мы вынуждены были поступить, чтобы заставить тебя обратиться. Обычно всё происходит иначе. Ты меня простишь?
– Никогда! – огрызаюсь я и отпиваю ещё глоток. – А как это происходит обычно?
– Когда как… – Уши Рувима делаются пунцовыми. – Иногда – с первым поцелуем. Или когда ты в первый раз… э-э… ну, штуп[64].
Я холодею. Так вот чем рисковал Довид, когда я его поцеловала… Но я же не знала… Откуда? Почему матушка мне не объяснила?
– Хочешь сказать, ты выбирал между поцелуями и угрозами? Поздравляю, ты сделал отличный выбор. – Приподнимаю бровь. – Нет, я всегда знала, что не такая красавица, как Лайя, но чтобы до такой степени…
– Либа, прошу тебя, не надо! Если бы мы застали твоего отца и заранее знали о тебе, всё сложилось бы иначе. Но времена сейчас опасные, над головами бессарабских евреев занесён меч. Гоблины не единственные, кто распространяет грязные слухи. Порой искрой может стать базарная свара из-за бочонка селёдки. Увидев, что Берман ушёл, мы решили убедиться, его ли ты дочь и можешь ли оборачиваться. Это очень важно. Ты отдала сердце другому? Мы заметили…
– Вы за мной подсматривали? Я догадывалась, хотя полной уверенности не было. С какой стати мне иметь с вами дело, если вы так относитесь к людям? Дубоссарцы не хасиды, зато им не откажешь в участливости. Чего нельзя сказать о вас.