— Бог делает детей, — сказал я.
— Ага, как из жопы пирожок, — ответил парень и удалился.
Трудно во все это было поверить. На уроке я сидел и думал о сказанном. У моей матери есть дырка, а у отца ялда, которая стреляет соком. Как же могут они заниматься такими вещами, а потом разгуливать, как ни в чем не бывало, болтать обо всем на свете и опять украдкой заниматься ЭТИМ? Меня чуть не стошнило, когда я представил себе, что произошел из сока своего отца.
В ту ночь, после того как везде в доме погас свет, я лежал в своей кровати и ждал. И вдруг довольно отчетливо я услышал какие-то звуки. Это скрипела их кровать, будто они скакали на ней. Я вылез из постели, на цыпочках спустился вниз и приник к двери их комнаты. Кровать продолжала скрипеть. Потом все стихло. Я поспешил вернуться в свою комнату и снова прислушался. Моя мать прошла в ванную, донеслось журчание воды, и она снова вернулась в спальню.
Ужас! Не удивительно, что они держали все ЭТО в секрете! Подумать только, все занимаются ЭТИМ! Учителя, директор школы. Все! Это выглядело мерзко. Но потом я подумал: «А что если бы мне пришлось заниматься ЭТИМ с Лайлой Джейн?» И это показалось мне не таким уж и противным.
На следующий день в школе я все занятия напролет думал об ЭТОМ. Я разглядывал своих одноклассниц и воображал, что мог бы всем им настрелять своего сока и заделать кучу детей. Я бы наводнил мир такими же парнями, как я — великими бейсболистами, выбивающими три базы с одного удара. И вот перед самым концом занятий наша учительница миссис Уэстфал сказала:
— Генри, останься после урока.
Прозвенел звонок, и все дети разошлись. Я сидел на своем месте и ждал. Миссис Уэстфал проверяла тетради. Я подумал, может, и она хочет немного моего сока. Я представил себе, как загляну ей под платье и увижу дыру.
— Хорошо, миссис Уэстфал, я готов, — вырвалось у меня.
— Отлично, Генри. Сначала вытри все с доски, а потом сходи на улицу и вытряси тряпки.
Я сделал все, как она сказала, и снова сел на свое место. Миссис Уэстфал продолжала заниматься своими тетрадями. На ней было облегающее голубое платье, массивные золотые серьги, а на тонком носу поблескивало пенсне. Я продолжал ждать. В конце концов я не выдержал:
— Миссис Уэстфал, зачем вы оставили меня?
Она оторвалась от тетради и уставилась на меня. Глаза у нее были зеленые и, казалось, бездонные.
— Я оставила тебя, потому что иногда ты плохо себя ведешь.
— Ага? — улыбнулся я.
Миссис Уэстфал сняла пенсне и снова принялась разглядывать меня. Ноги ее были под столом, и я не мог видеть их.