Поэтому Грачик, не боясь показаться нескромным, попросил Анну Саввишну рассказать все, что она знает о деле. Увы, она не знала ничего. Именно это и приводило ее в смущение. Не веря тому, что ее Вадим мог совершить какой бы то ни было проступок, караемый советским законом, она была убеждена в ошибочности ареста.
Успокоив, как мог, старушку, Грачик попытался получить дополнительные сведения у ее молодой спутницы. Но и Нина, по ее словам, решительно ничего не могла добавить.
— И вообще, я так мало знала о жизни Вадима последнее время… с тех пор, как мы расстались…
Грачика, естественно, заинтересовало: почему же Нина, несмотря на разрыв с женихом, оказалась теперь здесь? Хотя он пытался задать интересующий его вопрос, как ему казалось, обиняком, Нина сразу поняла, к чему он клонит. Нисколько не смущаясь, она объяснила, что чувства ее к Вадиму остались прежними или почти прежними. Она, конечно, очень обижена и даже подавлена его переменой к ней, но ее не покидает вера в то, что он к ней вернется. Тут Грачик впервые узнал и истинную причину их разрыва: увлечение Гордеева особой по имени Фаня Львовна Ландрес. Нина попросту называла ее Фаншеттой — не то уменьшительным именем, не то просто кличкой, под которой эта особа была известна в своем кругу. Нина не могла уверенно сказать, каково социальное положение Фаншетты. Она знала только, что эта женщина — соломенная вдова, живет одна, довольно широко. Она и увлекла Гордеева настолько, что в последнее время он стал совершенно другим человеком.
Грачик уговорил женщин ехать домой и обещал сегодня же передать все Кручинину. Не приходилось сомневаться в том, что Кручинин не замедлит навестить Анну Саввишну.
После этого Грачик поспешил в прокуратуру, чтобы навести справки, без которых Кручинин не смог бы решить основной вопрос: вникать ли в суть дела?
То, что Грачик узнал, ошеломило его: на Гордеева падало основное подозрение в покушении на ограбление того института, где он работал. Следователю на первый взгляд дело показалось было совершенно ясным. Но чем дольше он в него вникал, тем больше противоречий вставало перед ним. Одна версия отпадала за другой. По последней из них дело представлялось в следующем виде.
Грабителями был вскрыт один из сейфов. Они не нашли в нем ничего заслуживающего похищения. Здесь не было денег, а чертежи грабителей, видимо, не интересовали. Документы, как и прежде, лежали на месте. Вскрытие стальной двери сейфа было произведено с профессиональной точки зрения очень искусно, по способу, требующему затраты минимума времени и физических усилий и хорошо известному в уголовном розыске.