Все говорило о том, что ночные гастролеры были здесь людьми чужими. Они орудовали вскрытием с мастерством опытных грабителей, но, видимо, плохо ориентировались в стенах института: вместо денежного шкафа был вскрыт сейф с чертежами.
У громилы была своя манера работать — «свой почерк». На это указывал не только вырезанный определенным образом замок сейфа, но и некоторые другие, второстепенные признаки — хотя бы то, что он светил себе не ярким электрическим фонарем, а обыкновенной стеариновой свечкой. Свеча — излюбленное средство некоторых старых и опытных «медвежатников». Они избегали пользоваться карманным фонарем, могущим отказать и в самый критический момент оставить грабителя без света.
Здесь необходимо сказать несколько слов о «медвежатниках» вообще. Эта преступная «специальность» была почти совершенно искоренена в нашей стране задолго до войны. Некоторые самоуспокоенные товарищи давно уже считали сейфы советских учреждений застрахованными от покушений рыцарей легкой наживы. Если это и не было так в буквальном смысле слова, то правда заключалась в том, что «медвежатничество», как организованная отрасль грабительского промысла, действительно отошло в прошлое. Те несколько новоявленных гастролеров-любителей, какие могли появиться, были сущими дилетантами и уже безусловно последними из последних могикан этой печальной разновидности двуногих, оставленной в наследие прошлым. А данное покушение на ограбление института потому и возбудило интерес специалистов, что детали его указывали на черты былого профессионализма в «работе» грабителя.
Вернемся, однако, именно к нему, к этому случаю в институте, где работал Гордеев.
Итак, ночной гость, посетивший институт, пользовался свечой. На это указывали капли стеарина на полу возле шкафа и на самой дверце. В одном месте капли падали так густо, и столько времени, что образовали толстую кляксу. Из-за этого-то стеарина ход мысли следователя неожиданно и повернулся в совершенно новом направлении: у налетчика был сообщник в стенах института, а может быть, даже сам налетчик был только техническим исполнителем плана, начертанного этим сообщником-вдохновителем.
Приходилось пока оставить в стороне явное расхождение между таким допущением и тем обстоятельством, что был вскрыт не тот сейф. Оставалось предположить, что наводчик из числа сотрудников института плохо знал содержимое сейфов. Но и такая мысль тут же была оставлена, как несостоятельная.
Дело в том, что, когда следователь поручил криминалистической лаборатории произвести дактилоскопирование сотрудников института, он был поражен неожиданным открытием: совершенно ясные отпечатки пальцев преступника, оставшиеся на стеариновых пятнах, в точности соответствовали оттискам инженера Гордеева. Это было так неожиданно и так несуразно, что следователь сейчас же заподозрил, что Гордеев дотрагивался до стеариновых пятен, придя на работу, когда вместе с другими сотрудниками осматривал место преступления. Но Гордеев категорически отрицал это: по его словам, он не подходил к шкафу ближе других и, уж безусловно, к нему не прикасался.