– Устала? Страдаешь от разницы во времени?
Я пожимаю плечами:
– Не самая большая проблема для меня.
– Давай по дороге купим кофе. Возьмем с собой.
– Я больше не люблю кофе. Ну да ладно. Почему бы и нет?
Я сажусь на переднее сиденье и застегиваю ремень безопасности. Мой бывший муж искоса смотрит на меня.
– Ты мне никогда ничего не рассказывала, – говорит он, поворачивая ключ зажигания.
Мотор оживает и начинает тарахтеть. Я смотрю на проходящую мимо женщину с ребенком. Малыш поминутно останавливается, засматриваясь на всякие интересные вещи: улитку на стене, росток, пробивающийся сквозь трещину в асфальте.
– Я знаю. Но мне казалось, самое главное я тебе сказала. Теперь вижу, что нет. Это моя вина.
Мы вливаемся в транспортный поток. Крис поворачивает налево, на Черч-роуд, проезжая мимо зала, где много лет назад я занималась йогой для беременных.
Крис смотрит вперед, ведя машину гораздо осторожнее, чем обычно.
– Не говори глупостей.
– Я была твоей женой. У нас ребенок. Вырвавшись оттуда, я решила никогда о них не вспоминать. Но тебе-то надо было сказать. – Я пытаюсь улыбнуться: – Это одна из миллиона причин, почему у нас с тобой не сложилось.
Крис молча ведет машину. На выезде из города он вдруг произносит:
– Это симптом, а не причина. Ты не считала нужным посвящать меня в свои тайны. Я для тебя слишком мало значил. Так, может, ты просветишь меня сейчас?
Я думаю об Эде. Ему бы я с радостью рассказала о себе все. Но на острове мне было слишком тяжело об этом говорить. Воспоминания об общине, когда находишься черт знает где и не имеешь надежды на спасение, просто свели бы меня с ума.
– Хорошо. Давай поскорее уберемся из Брайтона, и я расскажу тебе все.
На автозаправке мы купили кофе, и теперь я держу в руках бумажный стаканчик. Он очень горячий, но я его пробую.
– Здесь только молоко и аромат кофе. Не то что на островах. Такой я вполне могу пить.
– Тогда заливай его в себя.
Я делаю несколько глотков. Крис ставит свой стаканчик между сиденьями и запускает мотор.
– Ну, начинай, а потом я тебе расскажу.
И я начинаю быстро говорить. Делюсь с ним воспоминаниями о своем детстве, проведенном в общине. О своем побеге, мнимой смерти и похищении детей у бывших членов общины, которым она мстит за предательство. Я стараюсь не смотреть на Криса, чтобы не видеть его лицо.
Когда я замолкаю, он не произносит ни слова. В машине висит тягостное молчание. Мы едем по трассе М25. Обогнав вереницу грузовиков, Крис издает какой-то нечеловеческий звук, похожий на рев зверя, у которого отобрали детеныша. В растерянности я закрываю глаза.