Все еще улыбаясь, я отвечаю:
– Рада тебя слышать, Диксон.
– Я тоже. Как твоя студенческая жизнь? Как комната в общежитии?
– Подожди… еще чуть-чуть… Ну вот, теперь я одновременно дотрагиваюсь до двух стен своей комнаты.
– Похоже на мою комнату в общежитии. – По голосу Диксона я понимаю, что он улыбается. – А как твоя соседка? Такая же жизнерадостная?
– Увы, да.
– Зря ты так, – возражает Диксон. – Что-то не слышно, как она играет на лютне. Именно этим занимался мой сосед по комнате в течение всего первого курса.
– Ой. Это лишь потому, что она сейчас на занятии по игре на лютне.
Диксон снова смеется, но его голос быстро становится серьезным.
– Нет, правда, как у тебя дела?
Я пожимаю плечами, хотя он не видит меня.
– Держусь.
– Ты сходила к психологу, про которого я тебе говорил?
Конечно, нет. Я не хочу, чтобы кто-то «психоанализировал» меня и спрашивал, почему я выбрала имя Вера Питерсон. Или почему я все еще называю себя Мелочью.
– Мне не нужен психолог. Я много лет была одна. Я умею сама решать свои проблемы.
– Нет, – поправляет Диксон. – Ты была с Марко много лет. Вот почему я беспокоюсь.
– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Разве у тебя нет списка вопросов?
Я слышу шорох бумаги.
– Список есть. Просто знай, что сейчас я разрешаю сменить тему. Но эта тема будет поднята в следующих надоедливых электронных письмах.
Я улыбаюсь.
– Принято к сведению.
– Какие-то проблемы, о которых я должен знать?
– Нет.
– Контакт с человеком из твоего прошлого?
После этого вопроса следует резкий кашель.
– Нет.
Диксон молчит, и я знаю, что он дает мне возможность задать вопрос.
– Как он?
Нет необходимости говорить имя. Диксон знает, о ком я спрашиваю.
– Держится, как и можно ожидать от человека, который проходит через это впервые.
Я закрываю глаза и представляю Джейсона. По правилам Диксон не может рассказывать мне о нем, но он хороший и не против изредка нарушить правила.
– Я общался с ним пару дней назад, – продолжает Диксон. – Он спрашивал о тебе.
Я прикусываю губу и говорю самые честные слова за весь разговор.
– Жаль, что все сложилось так.
– Мне тоже, – признается он. – Но ты поступила правильно.
– Я знаю.
– И теперь ты в безопасности, – напоминает он. – Но не расслабляйся.
Я грустно улыбаюсь в ответ. Я все еще помню урок № 8.
– Будь осторожна, ладно? Возможно, прямо сейчас все спокойно, пока Розетти сосредоточены на судебном процессе. Но многие люди, близкие к Анжело, хотели бы добраться до тебя. Я знаю, что ты уже почти не помнишь Данте, но теперь он полноценный член семьи.
Как будто я могла забыть единственного оставшегося сына Розетти. Он – одна из причин, по которой я собираюсь сделать то, что задумала.