Гудком Антонов сообщил, что идет на обгон, из шоферской кабины тотчас высунулась худая рука, на минуту замерла в воздухе, предупредительно растопырив пальцы: мол, погоди — опасный участок, поворот. Миновала минута, и заботливая рука сделала пригласительное движение: давай! Когда, обгоняя грузовик, «пежо» поравнялся на мгновение с его кабиной, все та же рука коротким взмахом благословила Антонова на счастливый путь.
Это тоже Африка с ее неизменным доброжелательством.
Граница напоминала о себе издали. На обочине вплотную один к другому чуть ли не на полкилометра стояли тяжелые трансконтинентальные грузовики. По дорогам, экономя минуты, мчатся они с дикой скоростью, а здесь торчат часами, дожидаясь таможенного контроля. В этом тоже Африка: в одном месте найдет, в другом потеряет.
Много раз проезжал Антонов через этот пограничный пункт, давно примелькались лица и таможенников, и чиновников пограничного контроля, все вроде бы похожи друг на друга. А вот один приглянулся сразу и запомнился: толстяк средних лет, добродушный, жизнерадостный. Он занимал должность старшего таможенника, постоянно восседал в грубом деревянном кресле под навесом, положив пухлые руки на объемистый живот. Маленькими быстрыми глазами издали наблюдал за тем, как его подчиненные, молодые плечистые парни, споро осматривают проезжающие через погранпункт машины. Казалось бы, работа не бей лежачего — сиди да посматривай!
Однажды, ожидая своей очереди, Антонов разговорился с толстяком, узнал, что зовут его Кохови, и уже через несколько минут оба почувствовали друг к другу расположение. С тех пор неизменно заговаривали по-дружески, стоило Антонову снова очутиться здесь. У Кохови была большая семья, он с гордостью показал любительскую фотографию, на которой были запечатлены пять разнокалиберных курчавых голов. «Мои!» — пояснил он и значительно, по-учительски, поднял указательный палец, как бы подчеркивая этим, что не зря существует на свете, что таможенное дело в его жизни занимает место второстепенное, а главное призвание — воспроизводство населения Африки. Прокормить такую семью трудно, и Антонов был убежден, что Кохови берет взятки, как и многие, хотя бы по мелочам. Каждый раз, возвращаясь из Монго, он и сам что-нибудь непременно привозил для детей Кохови — пакетик с конфетами, пачку печенья.
В этот раз знакомое кресло под навесом пустовало.
— Где Кохови? — спросил Антонов молодого пограничного сержанта.
У сержанта мягкое мальчишеское лицо со светлой красноватой кожей цвета необожженной глины.
— Вы разве не знаете? Убили его.