Разумеется, дети теряли гувернанток и домашних учителей и раньше. Но сам шейх почти не знал этих людей. Теперь он даже их лиц не помнил. А Рэчел он никогда не забудет. Она останется в его сердце навсегда. Она – больше, чем гувернантка, больше, чем друг.
Он, определенно, не должен чувствовать боль при мысли об ее отъезде. Он – шейх, взрослый человек и умеет принимать трудные решения. Тогда почему при мысли, что они никогда больше не встретятся, ему жить не хочется?
У него мелькнула некая странная мысль, которую он сразу отбросил, даже не осознав до конца. Разумеется, он не любит Рэчел. Люди знают, когда они влюблены. Он привязан к ней, заботится. Тревожится о ней. Но это не любовь.
Внутренний голос ехидно поинтересовался: откуда Малику известно, что это не любовь. Ведь он никогда раньше не любил. Конечно, он любил детей. Но это другое. Ему не доводилось видеть любви между мужчиной и женщиной. Если, конечно, не считать любви, погубившей Алию.
– Аахил, Амира, идите ко мне, – позвал Малик. – Мне нужно кое-что вам сказать.
К нему были обращены три пары серьезных детских глаз.
– Я должен извиниться. Последние недели я уделял вам мало внимания. Пожалуй даже, я вообще пренебрегал вами. Я слишком погряз в собственных заботах и тревогах и допустил, чтобы вы страдали от этого. Мне очень жаль.
– Что тебя тревожило? – спросила Амира.
Малик вздохнул, понимая, что лучше всего сказать детям правду, даже если они недостаточно взрослые, чтобы ее понять.
– Я беспокоился, что являюсь не слишком хорошим правителем Гурии. У меня были сомнения относительно собственных желаний и потребностей, в результате чего я усомнился и в своей способности управлять нашим чудесным королевством.
– Но ты же любишь Гурию, папочка, – сказал Хаким.
Малик заглянул в лицо своего младшего сына, и на него снизошло озарение. Даже в четыре годика Хаким знает, что отец любит свою страну. Но знает ли малыш, что отец любит его? Малик никогда не произносил этого слова, никогда не говорил детям, что любит их. Когда он был ребенком, ему тоже никто не говорил о любви. Но тогда он считал нормальным, что ребенок больше привязан к отцу, чем отец к нему.
– Я всех вас очень люблю, – просто сказал Малик. – Я никогда не говорил вам об этом, но вы для меня – самое важное в жизни.
Несколько секунд дети не шевелились, и Малика охватила паника. Неужели они отвергнут его самого и его любовь и скажут ему, что уже слишком поздно?
– Я люблю тебя, папочка, – сказал Хаким и прижался к нему.
Амира подбежала и прильнула к отцу, который нежно ее обнял. Только Аахил остался в стороне.