– Мы должны обсудить завтрашний день, – сказала Рэчел.
Малик остановился и обернулся, удостоверившись, что между ним и гувернанткой достаточно большое расстояние. Ведь они одни в кухне.
– Не беспокойтесь, я прикажу, чтобы вам подали паланкин для путешествия в Талир.
– Я не об этом хотела поговорить, но хочу заметить, что я достаточно хорошо чувствую себя в седле. Так что не стоит беспокоиться. – Рэчел замолчала, а Малик старался угадать, что ей надо. – Не думаю, что детям следует быть на процессе.
Малик почувствовал, что его рука сама собой поднимается. Он был готов пренебрежительно отмахнуться и выйти из комнаты. Неделю назад он именно так и поступил бы. Но сейчас он укротил свой нрав.
– Почему нет? – спросил он.
– Они дети. Хакиму всего четыре года. Их следует защищать от подобных вещей.
– Они должны знакомиться с реальным миром.
– Но не так! Посещать деревни и совершать поездки по стране – это одно, а наблюдать за жестокой реальностью казни – это совсем другое.
– Они не увидят казнь, – буркнул Малик.
– Все равно это неуместно. Совершенно неуместно.
– Однажды Аахил будет править этим государством. Ему придется принимать тяжелые решения и видеть крайне неприятные зрелища.
– Мы говорим о далеком будущем! – возмутилась Рэчел.
– Я буду плохим отцом, если не подготовлю сына к суровым реальностям дела, которым ему предстоит заниматься. Я впервые увидел казнь, когда был в возрасте Аахила.
– И как ты себя чувствовал?
Малик несколько минут молчал, вспоминая те далекие дни.
– Мы говорим не об этом, – упорствовал он. – Пусть я чувствовал себя не слишком комфортно, но мой отец исполнял свой долг. Он готовил меня к роли шейха. Я понял, что такое судебный процесс и как могут наказывать нарушителей закона.
– И все же: как ты себя чувствовал? – Рэчел тоже могла быть упорной.
Малик вспомнил ужас, который испытал, сидя рядом с отцом. Он до сих пор помнил мольбы осужденного, его просьбы о снисхождении. Подлинный страх читался на лице преступника, идущего на виселицу. И теперь, спустя два десятилетия, он слышал треск – это сломалась шея человека. Малик сглотнул. Он не собирался рассказывать об этом гувернантке его детей.
– Как ты себя чувствовал? – спросила Рэчел в третий раз.
– Я чувствовал, что исполняю долг перед отцом и страной, – сухо сообщил Малик. – Дети должны быть готовы к восьми утра.
Прежде чем она успела возразить, Малик коротко кивнул и вышел. Он не желал больше обсуждать этот вопрос. Гувернантка позволяет себе слишком много. Да, дети будут испуганы. Но это будет для них важный опыт.