Сигмар соскользнул с камня и подошел к ней.
– На таком свежем воздухе? В окружении такой… природы? – он притянул ее ближе. – Думаю, ты убедишься, что это не так.
Йорунн потянулась ему за спину, и в мгновение ока ее муж оказался на коленях, скуля через стиснутые зубы, а рука его была согнута под очень неудобным углом.
– Хорошо, – прошипела Йорунн. – Не думай хером, не забывай, зачем мы здесь и не позволяй моим братьям втягивать тебя в идиотские мужицкие игры.
Даже поставленный на колени, Сигмар смог улыбнуться.
– Ты воистину дочь Речного хутора, – сказал он.
– Помни об этом, – ответила Йорунн, повторяя его улыбку, и нагнулась, чтобы страстно поцеловать его.
С тех пор как они вышли из ворот, мать Гиты не сказала ни слова. Они поднялись на рассвете, прокрались мимо храпящего Карла и молча оделись. Выходя, мать захватила две корзины. Во дворе они нашли Хильдигуннюр, рубившую поленья на щепки для розжига. На глазах у Гиты ее мать обменялась со старой женщиной не более чем десятком слов, после чего та указала на дорогу и сделала несколько жестов. Агла взглянула на дочь, кивком приказала ей идти, и она шла, следуя за матерью, казалось, уже половину утра, пока та неожиданно не свернула по тропе налево и не привела ее в рощу, полную пахучих ягодных кустов.
Теперь Гита смотрела, как Агла опускается на колени и тянется за кистью спелых ежевичин, укрывшихся за уже обобранными ветками. Неожиданно она взвизгнула, отдернула руку и засунула палец в рот, яростно зализывая ранку.
Вопрос вырвался прежде, чем Гита смогла его остановить:
– Мам… это правда?
– Что? – рявкнула Агла, уставившись в землю.
– Что папа?.. Что мы?..
– Я не знаю, – сказала Агла. – Ничего я не знаю. – Она обернулась, уставилась, не моргая, на Гиту и выпрямилась. – Надеюсь, что неправда.
Гита тускло улыбнулась:
– Наверное, это все вранье.
Агла заглянула ей в глаза на мгновение, которое, казалось, растянулось на месяцы:
– Что ты знаешь?
– Ничего! Ничего, – сказала Гита. – Даже меньше, чем ты, наверное.
Стоявшая перед ней Агла сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, потом еще один, и еще.
– Хорошо, – сказала она наконец. – А если что-то узнаешь, то придешь и расскажешь мне, правда?
– Конечно, мам, – сказала Гита. – Я не позволю, чтобы ты страдала только потому, что папа уперся рогом.
Агла подозрительно взглянула на нее, но потом снова опустилась на колени перед кустом.
– Тогда помоги мне, – буркнула она. – Вот, подержи эту ветку, чтобы не мешала…
Гита закатила глаза и встала на колени.
– Назад придется сто лет тащиться, – заныла она. – Почему мы не взяли лошадей?