– Ладно, – сказал Эйнар. – Пойду починю утварь, которую вы, старые пердуны, все ломаете.
Но его отец уже повернулся спиной и воткнул столб в землю.
– Упрямый старый бычара, – буркнул Эйнар себе под нос, изо всех сил сопротивляясь желанию пнуть какой-нибудь из только что установленных столбов по пути на хутор. Он взглянул на холм. – Вконец дураком надо быть, чтобы там косить. – Он фыркнул. – Может, она пошла приглядеть, чтобы он овцами не слишком увлекался.
Эйнар шагал вдоль столбов, сгорбившись и стиснув кулаки. Он не замечал фигуру впереди до тех пор, пока она не оказалась совсем рядом.
– О, жестокие боги, – воззвал он. – За что караете?
Прятаться было некуда.
Когда Гита подняла взгляд, она не помахала и никак не отреагировала; просто остановилась и стала ждать. Обойти ее стороной было невозможно.
– Доброе утро.
– И тебе, – ответил Эйнар. – Куда идешь?
– Куда глаза глядят.
– Понятно, – сказал Эйнар.
– А ты?
– Отец послал меня домой. Он бывает ворчливым старым, э… – Эйнар осекся и сглотнул. – Прости. Я не…
Гита выставила вперед ладонь:
– Тсс, – она взглянула на него и усмехнулась. – Что? Ты думал, я расплачусь?
– Э-э…
– Ты же помнишь, кем был мой отец, да? Каким он был человеком?
– Ну… да.
– Если бы он застал меня завывающей, как сучка, из-за его смерти, то обязательно вернулся бы с того света, чтобы меня донимать.
Эйнар моргнул:
– Я… э… понял, кажется.
– То есть я не хотела, чтобы он умер, но теперь его нет, и все слезы в мире этого не изменят.
Что-то в том, как она моргнула… Решение пришло само, прежде чем он успел обдумать его или приструнить себя. В два стремительных шага он оказался рядом, и девушка очутилась в его худых, но сильных руках.
– Что ты делаешь? Отпусти! – сказала она, но ее напряженное тело почти мгновенно расслабилось. Щека Гиты прижалась к его груди, с губ ее сорвался вздох.
Они простояли так очень долго.
Наконец Эйнар прервал молчание:
– Нам надо расходиться.
– Да, – пробормотала она.
Он медленно опустил руки и сделал шаг назад, ощущая неуют, когда ее тепло внезапно исчезло.
– Я… Э, увидимся, – сказал он.
Гита смотрела вниз, неожиданно оробев.
– Спасибо, – прошептала она.
Не найдя слов, Эйнар кивнул в ответ.
– До вечера, – добавил он неловко. Потом отвернулся и пошел домой, на хутор, чувствуя, как она смотрит ему вслед.
Тень крыши дома прочертила по двору черную линию, и Хельга невольно улыбнулась, когда снова вышла на свет. «Лето», – вздохнула она. Полотняный мешок царапал ей руки, но это искупалось теплом, что омывало ее голые предплечья. Из-за него воздух казался сладким как мед. «Лето». То мгновение в овчарне минуло быстро, едва начавшись, и они с Хильдигуннюр работали в уютной тишине. Чуть позже, когда легкое поскрипывание дерева подсказало им, что солнце принялось нагревать овчарню, она задумалась, а не притащила ли ее сюда мама для ее же собственного блага. Но это было не важно, все шло как шло.