Если, конечно, Семинарист о ее проколе с полиграфом не заговорит и ничего подобного смотрящему не предложит.
Но Костя умный, вон как осторожничает.
Ничтоже сумняшеся Семинарист подписал к проблеме вора в законе Васю Конника.
Пробил для Землероевой аудиенцию, сам ехать отказался – дела, которых не оставить утром в понедельник. За выходные накопились.
– Три воза с маленькой тележкой! Чесслово, если б не бумажки и пара встреч, поехал бы с тобой к Васе. Но он настроен доброжелательно, мой разговор с Васей ты сама слышала, девочка большая – разберешься, справишься.
Евдокия согласилась. Откажет Конник в помощи, что ж – взятки гладки. Пойдем другим путем, хотелось бы надеяться.
* * *
Шофера Муромцева Евдокия отпустила. Подъезжать к дому вора в законе на машине начальника ГУВД – народ смешить. Свою машину Семинарист дать не мог, так как услугами водителя не пользовался – любил сам порулить и погонять. Но предложил: если Евдокия немного подождет, он даст ей одну из разъездных машин, отправленных сейчас по курьерской надобности. Но Дуся отказалась. Сказала, что сама доберется.
…Таксист высадил москвичку у прочного, достаточно пожившего забора.
Дом, к которому Евдокию сопроводил вышедший на звонок мордоворот с наколками, тоже впечатления не произвел. Примерный вор в законе жил в доставшемся по наследству от матери одноэтажном деревянном доме, покрытом белесыми пятнами и чешуйками облупившейся зеленой краски. Одетый в простецкую майку мордоворот, играя расписными бицепсами, повел гостью вокруг заросшего лебедой жилища. Не к главному крыльцу, а к двери на веранду с дивно мутными окнами в овальных следах от кое-как прошедшейся по стеклам тряпки.
Евдокия взошла на веранду. Василий Никитич Загребин встречал ее в большом и жестком деревянном кресле. Правое колено Конника было перемотано довольно новым пушистым вязаным платком.
Кроме платка, ничего нового возле вора не наблюдалось. Многофункциональная веранда одновременно походила и на склад утильсырья с обшарпанной мебелью, и на ремонтную мастерскую – вдоль стены расположился верстак с железками. Помещение служило приемной Коннику, вор жил напоказ, не привязываясь к вещам из суетного мира.
Попивал чифирь. И сразу после кивка, означающего «здравствуй», проговорил, скривившись:
– Колено, сука, ноет… К дождю, наверное.
Никитич вялым движением руки отпустил татуированного «секретаря». Евдокия чинно примостилась на краешке замызганного табурета. Помолчала и в который раз удивилась: неужели Семинарист и Конник практически ровесники?! Стильный Константин Павлович смотрелся выпускником Сорбонны, Василия Никитича к МГУ даже не подпустили бы. Из опасения, что тот бациллами туберкулеза засыплет и зачихает всех студентов: ввалившиеся виски, кожа цвета могильной пыли и худоба об ином диагнозе не говорили. Если только в дополнении с чем-нибудь еще похлеще.