Синицына? В стельку пьяная?
Небывальщина какая-то!
– Господи! – провыла Евдокия. – Неужто проводница ничего не заподозрила?!
– Да заподозрила конечно, – кисло констатировал следак. – Но и ее понять можно… Стоянка две минуты, поезд уже трогается… Останавливать и вызывать наряд? Застрянет скорый на вшивом полустанке, начпоезда ее за срыв стоп-крана из СВ в плацкарт Воркута – Самарканд загонит… Если, конечно, спрыгнувшие пассажиры подвыпившей компанией окажутся.
Пока Павлов не начал задавать неудобных вопросов или – упаси боже! – помощь в розысках Синициной не предложил, Евдокия выпалила вопрос:
– Дим, ты говорил, что Сережу уже по базам пробивают?
– Ну, – с непонятной пока горделивостью согласился следователь. – Пробивают. Но это слабо сказано. Здесь у «путейцев» такой умелец есть, так насобачился гостей столицы по базам пробивать, что… Через пятнадцать минут! Вся подноготная. Гарантированно! Я его простимулировал, разумеется…
– Дима, с меня башли в тройном размере!
– Землероева, ты что, совсем с ума сошла?! – неожиданно раскипятился Павлов. – Совсем со своими ментами и урками соображать перестала?! – Намек на Паршина и Миронова. – Деньги предлагаешь – другу?! По фене ботаешь, как заправская зэка! Опомнись, Дуська, ты же девушка!
Ох как прилетело. Три разговора за день. Все с мужиками. И все орут.
Но Дима Павлов не угрожал. И не пугал. Как настоящий друг, предложивший помощь, он напомнил: «Ты, Дуся, девушка…» Должна быть нежной, терпеливой, трепетной…
А ты что? Башли. В тройном размере.
Тоже, понимаешь ли, нашлась звезда сыщицкого промысла.
– Прости, Дима, – неожиданно, пожалуй даже для себя, пролепетала Землероева. – Прости, прости…
– Дусь, ты что?.. Плачешь?!
Землероева рыдала. В трубке слышалось: «Дуся… Дуся… Дусенька!» Но железобетонная сыщица, всепогодная бегунья Землероева ревела как последняя корова. Страдала – всласть! Слезами уничтожала температуру кипения в мозгу.
Вот что делает с бабами справедливый и долгожданный мужской упрек в железобетонности, просьба и напоминание быть женственной. Ты не рубаха-парень, детка, не боевая подруга, не стойкий оловянный солдатик, ты не должна рваться в разведку и в мокрых штанах ползти по глине.
«Вернусь в Москву живая, выйду замуж! Стану Павловой!»
– Дима. Я в порядке, прости. Переволновалась за Синицыну. Прости! Справедливо упрекнул! Спасибо, я уже думала, вы все забыли, что я девушка. Так что там с Сережиным портретом?
– Угу. Как раз несут. Так, так… Сюрприз, Дусенция.
Мужчина с паспортными данными попутчика Синицыной имел абсолютно