Эйриг застыл, взирая на гостью сверху вниз.
— Да. Вы просите очень многого. Вы возлагаете на меня всю ответственность за свои чаяния, считая, что если я позволю вам войти в Подлунный мир, вас не ждёт ничего кроме безоблачного неба над головой. Это пустые надежды. Жизнь в Подлунном мире ничуть не легче, чем в Навистрале. К тому же, вы, — Эйриг взглянул на Аржена, — станете страдать в полнолуния. Там вы не будете властны над формой. Разум станет покидать вас, память таять. А вы, госпожа Эссиенте, намного переживёте своего возлюбленного. Век фей в Подлунном мире достаточно долог, в отличие от оборотней. Вы не уйдёте вместе, а станете скорбеть в одиночестве. Такую жизнь вы выбрали? — презрительно закончил Эйриг, отняв у девушки полы своей накидки. — Сомневаюсь. Но вы думаете только о себе и своих придуманных надеждах. Я же только что раскрыл вам глаза. И всё же ни на шаг не приблизился к тому, чтобы объяснить, насколько вы оба опасны для людей. Думаю, не стоит объяснять, что может сделать оборотень, пребывая в рассудке, а что произойдёт, когда вами завладеет Луна? Вы, госпожа Эссиенте, таите ещё более разрушительную силу. Пребывая в печали, вы, сами того не ведая, способны уничтожить леса, загубить цветущие поля, вызвать голод и мор. Вы, госпожа Эссиенте, можете стать стихийным бедствием для множества ни в чём не повинных людей, которые не обязаны страдать по вине обуревающих вас чувств, — Эйриг резко замолчал.
Никогда прежде я не видел его таким суровым и беспощадным. Мне было почти больно за этот холод в чужой груди.
— Разве вы никогда не любили? — едва слышно спросила девушка.
— Не нужно, Эссиенте, — оборотень поднялся на ноги. — Я предупреждал, что из этой затеи ничего не выйдет. Все, как ты видишь, знают всё наперёд и ведают, что для нас лучше. Идём. Хватит унижаться перед этим, — фыркнул Аржен, и помог спутнице подняться.
Эссиенте припала к его груди. Тихие подавленные всхлипы коснулись слуха.
Они вышли из комнаты, не обратив на меня, затихшего у стены, никакого внимания. Рассмотрев их ближе, я увидел усталость и обречённость на измученных лицах. Они были такими красивыми, но такими несчастными.
Достигнув прихожей, пара замедлилась, Содар раскрыл перед ними дверь, ведущую обратно в Навистрал. Они повернули за угол, скрылись из виду.
Я всё ждал, когда полоска света, заключившая в себя две слитые воедино тени, исчезнет, но управляющий всё ещё придерживал ручку, позволяя гостям медлить на пороге.
— …Останься здесь, — донеслись до меня слова оборотня. — Сюда они не посмеют войти!