— Я в предвкушении.
— Прекрасно. Тогда, где бы нам это сделать? Процедура, знаешь ли, Тэг, довольно грязная. Крови много. А когда ты испустишь дух, — бил он в лоб правдой, надеясь поколебать эту непонятную ему решимость, — придётся избавиться от тела.
Он выжидательно уставился на меня.
— Как решит господин.
Мы оба уставились на Эйрига.
— Кухня вполне подходит.
«Конечно, зачем марать весь дом. А здесь Содар как-нибудь управится».
— Я принесу нужное, — произнёс Эйриг и удалился.
Как только мы остались наедине, Мануэль подскочил ко мне вплотную, зацепившись за простынь, обмотанную вокруг его тела, и чуть не упав. Когда он оказался рядом, меня обдал запах его тела, такой, каким веяло от нас с господином после долгой ночи.
— Не дури, парень. Ты же сдохнешь сейчас, — зашептал он. — Видишь, Эйриг намеренно ушёл, чтобы ты, глупая башка, осознал на что согласился. Думаешь, кому-то есть дело до того, что ты скажешь или сделаешь? Да всем плевать. А вот жизнь из-за своего упрямства потеряешь, — запугивал он, нависая надо мной с высоты собственного роста.
Он решил, что я настолько упёрт, что лучше соглашусь на страшное, чем изменю своему слову. Конечно, Мануэль меня совсем не знал. Я был трусом каких поискать. Только дело было совсем не в натуре и не в моих желаниях. Я играл роль, отведённую мне Эйригом. Господин молчал, значит, я всё делал правильно. Значит, пришло время.
— Ты что, совсем не в себе? — взбеленился Мануэль, видя что я никак не поддаюсь нажиму. — Не понимаешь, что тебе кишки сейчас выпустят?!
Жизнь моя стремительно подходила к концу и досадить напоследок я был не прочь.
— Вам не понять, — бросил я, не покривив душой, и от того, наверное, голос прозвучал с несвойственной мне уверенностью.
Суккуб был сам виноват. Раз он поверил во всю ту чушь, что я — якобы не обращённый демон. И господину было дело до моих жалких чувств… Почему бы и мне не развесить немного лапши на чужих ушах?
Смешно было до слёз. И больно до крика. Но сил рыдать или смеяться взахлёб не было. Я просто хотел сдаться. Хотел, чтобы это закончилось.
Конечно, Мануэлю было невдомёк, что за спектакль для него разыгрывался, но понял он наверняка всё так, будто бы я без памяти влюблён в господина. Влюблён так сильно, что не в ладах с собственной головой.
С горькой усмешкой я понял, что и это не так уж далеко от истины.
— Ах, ты… — начал было Мануэль, кажется решив, что я над ним насмехаюсь, но сказать ничего не успел — в кухне возник Эйриг.
В его руках была чёрная простыня, свечи и небольшая книжица. Мануэль посмотрел на всё это с некоторым удивлением, позабыв обо мне ненадолго, но ничего не сказал.