Оставив Оду, я двинулся именно туда, куда и собирался, не видя смысла донимать девочку. Будь я слишком настойчив и попытайся допытаться до каких-нибудь подробностей, она бы скорее всего заподозрила неладное и сбежала. А так, я разведаю обстановку в типографии, и, если надо, вернусь позже, чтобы поболтать ещё. Увидев меня во второй раз, она должна вести себя посмелее. И надо бы прихватить какой еды. Это точно поможет наладить взаимопонимание.
А может, я просто хочу её покормить…
Судя по тому, что я видел: дом и одежда Оды, её работа — семья Гошера мало чем отличалась от моей. Они были такими же нищими и старались выжить как могли. Дети, в доме которых был достаток, не работали, не носили обноски и не имели страха в лице.
О типографии на Прайтропи я никогда не слышал. Но мне подсказали дорогу, и часом спустя я был у внушительного вида деревянных ворот. Но они, увы, были закрыты.
Обойдя здание несколько раз, я был вынужден признать, что пробраться незамеченным внутрь будет не просто. Здание принадлежало к тем самым кирпичным промышленным новостройкам в три этажа. Стены гладкие и ровные, первый выступ находился на высоте в два человеческих роста.
Нечего было и думать, чтобы подтащить ящик и запрыгнуть. Днём меня увидит каждый ленивый пёс и, не сомневаюсь, донесёт хранителям правопорядка раньше, чем я успею подтянуть свой тощий зад наверх.
Можно было, конечно, дождаться ночи. Но что мне там делать в поздний час? Я ведь рассчитывал поболтать с кем-нибудь. Найти служивших с Гошером, если таковые были, и выяснить подробности его жизни, а может, и смерти.
На мой громкий стук вышел охранник.
— Чего тебе? — грубо спросил мужик, обнаружив меня с обратной стороны.
— Добрый день, господин, — как можно вежливее отозвался я. — Я хотел бы поинтересоваться, не требуется ли типографии пара надёжных рук.
— Нет, — рявкнул он, но без былого запала, успев оглядеть мой приличный костюм, а может быть, смягчившись учтивому обращению, которое ему не полагалось.
— Новости появляются каждый день, господин. Нельзя ли узнать у кого, может, не все вышли на работу или кто захворал. Я мог бы спросить сам, если бы вы показали куда идти.
Сторож — высокий пузатый мужик с кудрявой рыжей бородкой — скорчил недовольную гримасу, понимая, что в моих словах есть резон. Редко хозяева думали о рабочих, пренебрегавших своим долгом даже по уважительной причине, и когда незадачливый работяга возвращался после болезни, а может быть, хорошей пьянки, оказывалось, что его место давно занято.
— Заходи, — буркнул он, ещё немного приоткрыв дверь и позволяя мне проскользнуть. — Садись вот на этот ящик и жди. Ровно в полдень на обед выйдет господин Эшенгтон. Он управляющий производства и раздачи. Разрешаю задать ему один вопрос. Но учти, начнёшь выпрашивать и рыдать, выброшу, да ещё пинка поддам. Понял?