— Готов?
— Конечно.
Мне было очень стыдно за досадное происшествие, особенно из-за шуточек Эйрига. Я сам дал ему очередной повод пройтись по скользкой дорожке за мой счёт. Уверен, он этот случай не забудет.
Мы поднялись по ступеням, оказались внутри, и передо мной открылся ещё один удивительный уголок жизни, увидеть который я и не грезил.
Театр оказался местом не просто красивым, и даже не роскошным, театр был самым вычурным примером излишеств. Помимо позолоченных вензелей и устилавшего полы розового мрамора, повсюду были огромные зеркала. Во весть рост! Как будто каждому из гостей требовалось своё отдельное, чтобы в деталях рассмотреть и без того безупречный туалет, шедевр иглы и нити. С потолка свисала многоярусная хрустальная люстра, похожая на фальшивый свадебный пирог в витрине кондитерской, только во много раз больше и перевёрнутый вверх тормашками. Увешенная прозрачными гранёными серёжками, люстра не позволяла ускользнуть ни единому лучику света, изливаемому бесчисленными свечами.
Наступив на что-то мягкое, я испугался, боясь что по неосторожности расплющил чью-то ногу или, того хуже, стал на чей-то шелковый шлейф.
Ничего подобного. Под ногами лежал ковёр! Красный, с узорами по бокам, и такой мягкий! Я бы немедленно заставил всех разуться, и уже сам склонился к шнуркам, когда Эйриг меня одёрнул.
Мне ступать было больно! Разве можно топтаться по такой красивой вещи! Возмутительно!
Но люди вокруг были такие красивые. Наряды чистые, отглаженные, сияющие лоском, причёски воском, глаза блеском…
— Прикрой рот, Тэг, — привёл меня в чувства Эйриг, и я поспешил вслед за господином.
Мы преодолели ещё несколько пролётов и подошли к одному из служащих, он был облачён в такую же ливрею, что и стоящий у парадных дверей. Я решил было, что Эйриг собирается что-то спросить, но господин замер, служащий склонился и поспешил распахнуть перед ним двери.
Эйриг вошёл первым, я за ним. Мы очутились на балконе, занятом несколькими стульями.
Сняв шляпу, Эйриг отложил её на небольшой столик в стороне, там же остались трость и перчатки.
— Располагайся, — пригласил он меня, несмело жавшегося в проходе. — Скоро начнётся.
Дверь за нами закрылась, и я подошёл ближе. Наш балкон был первым от сцены. Были и другие. Они тянулись по кругу на протяжении всего второго этажа. Внизу оказались кресла, заполнявшиеся гостями. Все были заняты тем, что искали нужное место, переговаривались, здоровались, заводили беседы.
Оркестр, расположившейся в нише у самой сцены, доставал инструменты из футляров, листал тонкие книжечки нот, устанавливая их перед собой, кто-то уже дул во флейту или настраивал скрипку, добавляя шума к стоявшей в непомерно огромной зале какофонии.