Услышав, как я заворочался, омега очнулся. Поднялся и стал шарить руками.
— Пей, — сказал он, и к губам поднесли воду.
Я умирал от жажды и жадно глотал, кашляя и давясь. Выпил две кружки и снова отключился, позволив себе слабость понадеяться, что больше не проснусь. Но на этот счёт я пока ни разу не оказывался прав. Как бы херово не вытирала мной жопу жизнь, я продолжал дышать.
Свалило меня тогда знатно. Неделю валялся разваренной рыбой. Приходя в себя время от времени, спрашивал только о том, не напали ли на нас, пока я был в отключке. Ответ каждый раз заставлял выдыхать с облегчением. Тогда я спрашивал у омег, не дававших мне сдохнуть, о новостях, но те только мямлили, что все начеку и Дитер никому не даёт спуска. Малосодержательный ответ жутко раздражал.
Сил спуститься с лестницы и осмотреться самому по-прежнему не было. Да и в сознании я пребывал не дольше десяти минут. На третий день появились лекарства. Жаропонижающее и антибиотики. Я накинулся на них, словно оголодавший, стал забрасывать всё разом, получил отравление препаратами и снова вернулся в режим тряпки. Больше таблеток мне никто не показывал, давали только по две-три после еды, когда я находил силы слизать куриный бульон с ложки и не подавиться.
Догадался я только о том, что Губерт всё же не стал спускать на нас собак, видимо, решив вести себя осмотрительно. С остальным можно будет разобраться, когда я немного окрепну. За два дня до моего выздоровления на этаже снова возник Уилл и докармливал меня уже сам, сменив «сиделок». Чувствовать себя слабым и бесполезным было хреново, но такова оказалась реальность: я больше походил на кусок говна, чем на дееспособное существо, способное о себе позаботиться. Тогда я не сильно обратил внимание на появление омеги.
Вокруг вообще стало шумно. Те, кто прибыли на подмогу, и не думали убираться восвояси. Похоже, Дитер всё ещё не был уверен, стоит ли нам расслабляться. Решение было толковое, но сколько же суеты и гама! И это было ещё не всё. Иногда от ударов и глухих взрывов я просыпался по ночам, не понимая, что происходит, посчитав поначалу, что нас таки атаковали. Шло время, и я проваливался в сон, так и не дождавшись вторженцев, стрелявших направо и налево. Стрельбы я, кстати, вообще не слышал. Гул ревевших моторов разрывал и без того больную голову круглосуточно. Я понял, что происходит, только когда впервые очутился на улице.
Сказать, что наш курятник изменился — ничего не сказать. Всё перевернулось с ног на голову! Первые подозрения появились, когда я спустился вниз и обнаружил не только другую мебель взамен разбитой, но и пару альф на стрёме. Те опирались на косяки проёма, разделявшего амбар и общую комнату. В руках автоматы, во взгляде живой интерес.