В гостевом зале, куда выходили двери святая святых драконов, больше никого не было. Такие встречи были не столько радостным, сколько опасным событием в жизни отдельно взятой семьи. Никто не знал, как поведет себя дракон или драконица, лишенная пары.
Если брак заключался по расчету и не родил ничего большего нежели взаимное уважение, можно было рассчитывать на благополучную встречу. Но в случае их матери, Ганеш, отыскавшей в Местофии, ставшем ее вторым мужем, истинную пару, последствия могли быть самыми непредсказуемыми, потому посторонние были удалены на безопасное расстояние.
Где-то в недрах раздался приглушенный скрежет, словно несмазанные петли двери пришли в движение. Все четверо подобрались. Тихие, едва уловимые поначалу, шаги становились отчетливее, пока не раздались прямо за золотыми створками родительской сокровищницы.
Двери распахнулись.
Четыре пары глаз сосредоточенно уставились в родное лицо. Бледная, словно тысячелетнее привидение, драконица исхудала и осунулась — от былой стати не осталось и следа.
Раньше увидеть разницу между матерью и дочерью едва ли представлялось возможным, до того цветущей и полной сил казалась Ганеш — счастливейшая из дракониц, воспитывавшая четверых детенышей и гордившаяся собственным мужем. Сейчас от былой красоты осталось лишь предание.
Черные, цвета воронова крыла волосы больше не блестели шелком, уныло повиснув вокруг головы, некогда мерцавшая чешуя потемнела, покрывшись матовым налетом. Щеки впали, резче выделив скулы, ввалились глаза.
— Да пребудут с тобой Духи, мама, — нарушил тишину Шайс.
Длинные ресницы дрогнули, Ганеш подняла взгляд. Долго, почти целую минуту она смотрела невидящим взором на собственных детей, пока не произнесла к облегчению всех:
— Да пребудут с вами Духи, дети мои. Шайс, Эриб, Янгус, Осана, — голос ее был слаб, словно уставшая от жизни старуха говорила она, что должно. — Рада видеть вас в добром здравии.
— И мы рады, матушка, — Осана бросилась на шею матери, больше не в силах справляться с одолевающими ее чувствами. — Мы так скучали!
— Очень скучали, — присоединился к сестре Янгус.
Без слов обнял мать и Эриб.
Только Шайс никак не решался подойти — он ясно помнил, как молила его мать остаться, не покидать Нагорий, и как резко отмахнулся он от искренней заботы. Но Ганеш, казалось, не держала зла. Отыскав взглядом старшего сына, она распахнула объятья и для него.
Беды, которой в глубине души так опасались черные драконы, не произошло. Ганеш не накинулась на них в болезненной агонии и не напугала признаками сумасшествия, но все же что-то в ней надломилось и безвозвратно исчезло. Она изменилась навсегда.