– Это интересно… – протянул Иван, осмысляя то, что ему сказал Петрович. – Зачем Барону Софья Левашова?
– Действительно, – с подозрительной легкостью согласился напарник. – Зачем мужчине может понадобиться женщина?
Несколько минут Опалин обдумывал реплику Петровича.
– Нет, – объявил Иван наконец, тряхнув головой. – Если бы Софья была любовницей Барона… извини, но Богдановский вылетел бы из окна гораздо раньше. Слушай, ты хорошо знаешь историю империалистической войны?
В ответ его собеседник выкинул фокус: он стал по стойке «смирно» и отдал Опалину честь.
– Вольноопределяющийся Логинов к вашим услугам, – объявил Петрович, по-военному четко артикулируя каждое слово.
– Вольноопределяющийся? То есть ты добровольцем пошел? Не знал. – Опалин потер подбородок. – Слушай, когда русская армия взяла Львов?
– В начале войны, в 14-м году, – удивленно ответил Петрович. – В августе, по-моему. Слушай, к чему ты это спросил?
– Да так, – загадочно ответил Иван и стал рыться в бумагах на своем столе. Достав дело об убийстве в парке Горького, он открыл его и перечитал один из протоколов.
– Вот что, – объявил Опалин, убрав бумаги обратно в папку и хлопнув по ней ладонью. – Устрой-ка мне встречу с Бароном.
Петрович помрачнел. Честно говоря, этого он опасался больше всего.
– Ваня, нет.
– Петрович!
– Даже не проси. Тебе нужно что-то у него узнать? Тогда пойду я. Ты не пойдешь. Нет, Ваня! Я же знаю тебя: ты перво-наперво с ним разругаешься, а Барон… ты никогда не имел дела с такими, как он. Заполучить такого врага – это хуже смертного приговора, уж извини, что говорю как есть. Скажи, что тебе нужно, и я постараюсь помочь.
– С какой стати я должен его бояться? – проговорил Опалин после паузы.
– Дело не в том, чтобы бояться, а в том, чтобы не терять головы. Я когда-нибудь давал тебе плохой совет?
Опалин не был злопамятен, но мог легко ответить «да» и припомнить массу случаев, когда Петрович оказывался не прав; но что-то – может быть, уважение к старому товарищу – удержало его.
– Так вот, Ваня, – продолжал Логинов, – очень тебя прошу: не приближайся к нему. Хочешь что-то узнать у него – не вопрос, давай я займусь этим.
– Ну хорошо, раз ты настаиваешь, – проворчал Опалин и, потерев руки, стал излагать свою версию.
Когда он умолк, ошеломленный Петрович полез за папиросами, но затем передумал и сунул пачку обратно в карман.
– Но если то, что ты говоришь, правда… Это означает четыре убийства.
– Пять, – поправил его Опалин. – Не знаю, где сейчас прячется Перель, но я ему не завидую. Первым был Евгений Богдановский – не потому, что жил с Софьей, а потому, что именно из-за него она оказалась в парке, где ее убили. Затем Барон пошел по списку тех, кто мог ее убить и изувечить тело. Заметь, он даже не стал утруждать себя выяснением, кто именно из них виновен.