Монахи скривились так, будто у них заболели зубы, притом все разом. М-да, нелюбим значит критику, и когда кого-то со стороны ставят в пример.
— Твоя недоработка, патриарх. — Набирая силы в голос, императрица продолжала. — Ведомо мне, что викариат свой ты набрал из раскольников и бунтарей, несогласных с действиями Мистика и софийской кафедры. Но ведь патриарха Николая нет уже полгода, а они у тебя до сих пор, раскольничают и бунтуют. Почему ты, Дионисий, не можешь растолковать своим людям, что, враги кончились, кафедра принадлежит им, и давно уже пора начинать работать не покладая рук, — а не бунтовать!
— Мы уже наработали на сто лет вперед! — Опять подал голос неугомонный монах. Тут я узнал его, по описанию советников — отец Павел из Агафонова монастыря, где он и познакомился с Дионисием. Хитрая и подлая натура, помогала ему быть на плаву при любой власти, а благодаря знакомству с патриархом влезть на ее вершину. А рядом его младший брат с посохом — Иоан Хромой. Фанатичный догматик и аскет, борода лопатой, ужасно неряшлив и выглядит гораздо старше своего брата. А еще он туп, вспыльчив, и боготворит Павла. — Кто тебя освободил из узилища?! Кто изгнал узурпатора!? Кто поднял народ на восстание и посадил тебя на трон?! Все это заслуга церкви — наша заслуга!…
— А Дионисий точно не твой родственник? — Шепнула мне на ухо рыжая. — Врет не хуже тебя.
Я перевел взгляд на патриарха, цвет лица которого изменился на свекольный, и прошептал в ответ:
— Нет, не родственник! И я вру ради удовольствия, а ему положено по должности. " — Да уж, хоть и говорила Зоя, что святоша приписал себе наши заслуги — ну чтоб настолько нагло и цинично…"
— … И мы своим делом и кровью заслужили, — все продолжал вошедший в раж клирик, — чтоб в дела церкви не совали свой нос, те, кто в этом ничего не понимает…
— Довольно! Я услышала достаточно. — На лице углеокой брезгливая гримаса. — Послушайте сейчас меня! Не было заслуг церкви ни в моем освобождении, ни во всем остальном, о чем ты монах столько времени распинался. Были непростые времена, и я была вынуждена запретить Дионисию рассказывать правду о тех событьях. Сегодня я свой запрет снимаю, и вы, наконец, узнаете, как развивались события на самом деле.
"— Этого в сценарии не было. Но со стороны Зои — сильный ход, позволяющий дать патриарху второй шанс. И главное — позволить ему, сохранить свое лицо "
— Принять решение о неподсудности викариата и о его самостийности было не просто. Не одну ночь я провела в молитвах, чтоб господь, во благо его и Византии послал мне озарение. И сегодня ночью, оно пришло.