Завтра, то есть уже сегодня, Жуков отправится на Сталинградский фронт как представитель Ставки. Он будет готовить контрудар по прорвавшейся к Волге группировке противника. В состав Сталинградского фронта Сталин приказал перебросить три армии с разных направлений. Все три вводятся в бой немедленно...
Он пытался уснуть. Но снова и снова в его утомлённом и взвинченном постоянным напряжением мозгу двигались танки. Наши армии длинными, бесконечными колоннами перегруппировывались, перебрасывались для прорыва, для обороны, для усиления...
В его мозгу гудели самолёты, наши истребители МИГ, ЯК и ЛАГГ, недавно запущенные в производство, перехватывают в небе пикирующий немецкий бомбардировщик «юнкерс-87». Он только вышел из пике, и на него навалились два наших «ястребка»... Но вот появился один «мессер»... второй... тьма начала заволакивать небосклон...
Последний диктатор и правитель огромной страны, полководец великой войны заснул тяжёлым и тревожным сном.
Казнитель и спаситель, завоеватель и освободитель, человек-легенда и человек-дьявол, он отдохнёт пять часов. И снова будет сидеть за своим огромным столом, читать сводки, проводить совещания Государственного комитета обороны, отдавать приказы и просвечивать генералов и конструкторов, наркомов и учёных своим пронзительным и всевидящим оком. А пока он спит.
...А в этот самый день, когда Сталин несколько раз вспоминал его, маршал Маннергейм отправил в германскую Ставку в Винницу своего начальника генерального штаба, который после прилёта позавтракал в компании самого Гитлера. После чего Кейтель и Иодль в самых радужных тонах нарисовали гостю из Финляндии обстановку на фронтах. И пообещали, как это неоднократно уже объявлял Гитлер, взять Ленинград в сентябре.
Они обещали. Начальник финского генштаба слушал. Финские войска стояли за Ладогой. Стучал ленинградский метроном...
Планета вращается с запада на восток. Сдвигается время, смещая события. Маннергейм стоит у окна в своём вагоне в поезде главнокомандующего, смотрит на утренние сосны в полумраке сумерек. Медленно и неотвратимо движется тяжёлая стрелка кремлёвских курантов. Глухо и раскатисто звенят их удары. Сталин пока ещё спит.
1943. Июль.
Надсадный рёв танкового двигателя давил на уши, однако Волохов хорошо слышал ответы по радио. Наушники спасали от этого гула.
Он сидел в башне «тридцатьчетвёрки», на полном ходу рвущейся навстречу немецкой танковой лавине. Его машина шла во главе клина двух батальонов по узкой, неглубокой лощине, коими изрезана почти безлесная холмистая степь и лесостепь Курской области и Воронежья, где развернулось это, неслыханное по своим размерам, танковое сражение.