— До свидания, прощайте, барон Густав, мой спаситель... — У неё опять в глазах показались слёзы.
Барон поцеловал ей руку, и девушка убежала за узорчатую железную ограду к своему дому.
...Вход на платформу Финляндского вокзала был перекрыт. Два часовых, с винтовками, в шинелях и солдатских папахах. В проходе, рядом с солдатами находился стол, за которым сидели трое военных. Перед столом возникла очередь из нескольких человек.
— У меня брат в Гельсингфорсе! Болеет он, меня ждёт. — Молодой мужчина в тёмном пальто и чёрной мерлушковой шапке очень нервничал.
— По паспорту вы живёте в Петрограде.
— Но мой брат в Финляндии! Я должен ему помочь, он болеет...
— У вас нет пропуска! Отходите в сторону!
— Но я должен уехать!
— Уходите! А то вас арестуют!
Его не пропустили. Барон видел, как удручённо, беспомощно, ссутулившись, уходил этот человек...
Место перед столом контроля освободилось. Генерал уверенно подошёл и протянул командировочное удостоверение и документ, подтверждающий, что он — финн и следует в Финляндию. За столом сидели тоже солдаты. Один из троих — пожилой, он и был старшим, потому что задавал вопросы именно он. На этот раз Маннергейму очень повезло. Все трое плохо знали русский. Более того, они были ингермаландцами[17]. Он это понял сразу, с первых же их слов. Перейдя на финский, объяснил, что едет на Родину, подлечиться. Что в связи с его здоровьем его освободили от работы.
— А почему ваше удостоверение, гражданин Маннергейм, выдано военными властями города Одессы?
— А все документы тогда выдавали военные. Как и вы, например, разрешаете выезд и въезд и гражданских лиц. Тогда ещё и революционные события не дошли до Одессы. — И вдруг он подумал, что, может, слава Господу, и теперь не дошли?.. Но тут же понял, что эта надежда напрасная. — Вот и еду домой...
— В Гельсингфорс?
— Конечно.
— Ну хорошо, хорошо.
Когда поезд наконец тронулся, барон почувствовал облегчение. Он до глубины души, до последнего нерва чувствовал, как важно ему сейчас быть в Финляндии. Он понимал, он предчувствовал миссию, возложенную на него провидением.
Рядом в купе ехали пожилые финны, муж с женой. Видимо, долго жившие в России, они привыкли, что все вокруг финского не знают, и разговаривали между собой в полной уверенности, что сосед не знает финского языка. Потому что он с проводником, проверявшим билеты, говорил при них по-русски.
— Юмалакиитос! Спасибо Господу, дорогой Юсси, что мы наконец выбрались из этого ада! Это же невозможно! Весь Петербург сошёл с ума! Я думала, что не доживу до выезда оттуда. Спасибо Господу...