По тому, как она меня назвала, я понял, что Инночка обиделась за своего Серёжу. Эту версию своего имени я терпеть не могу.
– Мы не ангелы, – согласился я. – Однако этого недостаточно, чтобы безосновательно нас обвинять. Есть такое понятие, как презумпция невиновности. Если не знаешь, что это такое, Серёжа объяснит.
– Я знаю, что это такое! – огрызнулась Инна.
Потом нос у неё задрожал, губы расползлись в стороны, и она заплакала.
– Ты вот оскорблённого из себя строишь! Подумай, мне каково! Это спонсорские деньги! Там два миллиона с лишним! Где их искать теперь? Меня уволят! А если возмещения потребуют? Я же не расплачу-у-усь!
Она зарыдала громче.
Конечно, вряд ли она хотела меня специально разжалобить. Но меня всё равно бесят люди, которые чуть что – сразу кидаются в слёзы. Как будто все сразу обязаны им посочувствовать и их пожалеть. Можно подумать, те, кто сильнее, в сочувствии не нуждаются!
– Хватит реветь! – резко сказал я.
Инна быстро вытерла слёзы. Но не потому, что я на неё рявкнул, а потому что услышала из коридора голос завуча. Я тоже его услышал.
– Всё, теперь меня точно уволят! Тебе запретили даже подходить к кабинету! – зашептала Инна. – Что теперь делать? Вот что?
В её голосе уже звенели нотки истерики.
Я открыл дверцу одежного шкафа и вошёл внутрь. Как в другую комнату.
Очень вовремя я это сделал, потому что завуч появилась в дверях.
Инна, разумеется, заткнулась, набила рот арахисом. Успокаивает он её, что ли?
Я всё видел, подсматривая в щель между дверцами шкафа.
Завуч остановилась напротив своей двери, распустила шарф и достала ключ.
Я не знаю ни одной женщины, которая с первого раза выудила из своей сумочки нужную вещь. Главное, никакой разницы, будь у неё крохотная сумочка, необъятная сумка или рюкзак. Копаются по полчаса, отыскивая какую-нибудь помаду или расчёску.
Все, кроме нашей леди Сталь. Движения её отточены, руки цепки, а глаз намётан.
Так вот, достала она свой ключ, но дверь открывать не спешила. Повернулась к Инке и заговорила:
– Ничего нового со вчерашнего дня?
Инка помотала головой.
– Плохо! – завуч вздохнула. – Что твой Витальевич говорит?
– Предполагает, что кто-то видел, где я спрятала карточку.
– Может, и видел. Это же надо было додуматься: приклеить её к…
Инна закашлялась. Поперхнулась своими глазированными орешками.
Леди Сталь похлопала по стенке, задумчиво её оглядывая. Что-то, по её мнению, с этой стеной было не так. Что именно, я видеть не мог. К тому же я находился в тесном соседстве с Инкиным бирюзовым пуховичком, от которого невыносимо несло цветочными духами. Ещё немного, и у меня начнёт раскалываться голова.