Тревожный вечер, когда увидела этого мальчика в первый раз. Плачущих близнецов. Расстроенную многодетную мать. Своего Фёдора, умчавшегося выручать какого-то постороннего, незнакомого мне человека.
Удивительные у него глаза. Какого-то медового цвета.
Близнецы так и уснули, прижавшись ко мне. И я вместе с ними.
Разбудил меня Фёдор. Тихонько растормошил и повёл к выходу.
В доме царила тишина. Только на кухне тихонько переговаривались шёпотом. Всё семейство, как я поняла, было в сборе.
Мы сели в машину. Фёдор тяжело вздохнул и провёл рукой по лицу.
– Прости, Поль. Не мог я их оставить, ты же видишь. Четверо детей.
– Четверо?
– Девочка ещё, кроме тех, что ты видела. Папаша просто кретин слабоумный. Там такая история…
– Не продолжай!
Меня, в общем, не интересовало, что там за сложности с папашей. Жаль было детей.
Мы ехали по спокойной дороге. Уже рассвело, лёгкий туман рассеивался в воздухе. Я протянула руку и коснулась Фединой ладони. Она была сухой и горячей.
Леся
– Подожди меня! – сказал Тим, когда мы вышли из класса.
Я видела, куда он побежал. И мне это не понравилось. Инночка после её предательства конченый человек. Лично я больше в её приёмную ни ногой!
Я пинала ногами бордюр, когда он вышел. Весёлый такой.
– Курить есть?
– Кончились, – угрюмо буркнула я.
– Жаль. Ладно, потерплю.
Я хмыкнула. Тим попробовал первую сигарету всего месяц назад. А уже строит из себя опытного курильщика.
– Ты чего такая? – заметил Тим.
– Какая?
– Напряжённая.
– Не обращай внимания. Пройдет.
– Давно хотел спросить: а за что ты Полину не любишь?
– А чего она!
– Очень убедительно!
Сарказм Тима совершенно справедлив. Я не могла объяснить, почему мне не нравится наша классная. То, что она выглядит не как препод, а как неформал, — это ведь не аргумент. А то, что она мыслит себя знатоком детских душ и постоянно лезет не в своё дело… Для других это выглядит как проявление участия.
– А ямочки на щеках, между прочим, признак вырождения, – заметила я. – Вся причина в укороченных лицевых мышцах. А ни в каком не поцелуе Амура!
Тим молчал. Слегка задумался.
– У Полины ямочки на щеках, – напомнила я.
– А что сейчас не признак вырождения, Лесь? – очнулся Тим. – Плохая память? Близорукость? Да мы все постепенно вырождаемся, всё человечество!
– А чего ты её защищаешь? Купился на душевные разговоры?
– Ну нет, меня не купишь! Не хочу быть заложником её эволюционного процесса. Не хочу, чтобы стояла галочка напротив моего имени в списке приручённых.
– Я рада, что мы с тобой мыслим одинаково.
Тим притормозил.
– «Мыслим»! – передразнил он, говоря в нос. – Высморкайся, Лесь!