— Думаю, что вы довольно умны.
— Я? — опешил на мгновение Грибоедов. — Но это же мой персонаж.
— Которого вы кое-чему научили.
— И сообщил ему свой порок болтливости. Ещё один мой петербургский знакомый спросил: зачем он — Александр Андреевич Чацкий — общается с дураками?
— Я бы вас спросил то же самое, — осторожно заметил Новицкий. — Но прежде всего — зачем вы сегодня стали читать вашу пьесу?
В этот момент Грибоедов разливал водку, и у него была резонная причина взять паузу и собрать мысли.
— Прежде всего — отвечу — прежде всего, потому что меня попросил Ермолов. Ему сообщили из Петербурга, возможно Закревский[88], о моих читках, и он весьма заинтересовался. Как вы понимаете, Алексею Петровичу я отказать не мог. Но главное — признаюсь честно — несчастная страсть сочинителя видеть свои слова, слышать свои слова, наблюдать действие их... Ваше здоровье!
На этот раз Новицкий задержал медный стаканчик в руке, чтобы не так было заметно, сколько он отпивает на деле.
— И вам всё равно: кто вас слушает?
— А если бы пьеса моя была напечатана? Или пуще того — поставлена? Вы думаете: я бы проверил, кому попадает в руки книжка журнала или кто там занимает места за креслами?
— Вы правы, — согласился Новицкий, подумав.
— Ещё бы. Вы сами не пишете? Впрочем, что я спрашиваю: если бы писали — не бумаги в присутствие и не письма кавказского путешественника, вы бы даже не задавались подобным вопросом. Глупцы, да, всегда глупцы, на тысячу человек девятьсот девяносто девять глупцов. Но всё равно читаешь, посылаешь в печать, потому что надеешься отыскать одного на тысячу, на десять тысяч, на миллион!
— Надеюсь, Алексею Петровичу нельзя отказать в уме.
— В разуме, — немедленно поправил его Грибоедов. — Или, вернее сказать, в рассудке. Для истинно умного человека Ярмул-паша наш слишком уж привязан к земле со всеми её заботами. Но у него есть поразительное свойство: окружать себя совершеннейшими глупцами и не глупеть самому.
— Так уж глупцами?
— Присутствующие всегда исключаются. Ваше здоровье!.. Да что же вы не пьёте, Сергей Александрович? Не по-приятельски сие, не по-гусарски.
— Я пью, — отозвался Новицкий и в доказательство своих слов омочил губы водкой. — Ну а что же генерал Вельяминов?
— Так же рассудителен, так же образован, так же не чурается литературы. Но для настоящего ума ему недостаёт... некоторого полёта. Что же до остальных, уверен, что мой Скалозуб даст им вперёд сто очков. Возьмите, к примеру, хотя бы генерала Мадатова. Мы же встречались в их доме?
Новицкий кивнул, подтверждая хорошую память своего собеседника.