– Звучит разумно. Не знаю, правда, чем это нам поможет.
– Я тоже этого не знаю, но тут кругом загадки... как будто открываешь ящик, а в нем лежит второй, открываешь второй – а там третий. – Белль вздохнула. Она поскребла кончиком ложки по тарелке, поболтала остатки подливки. – По крайней мере... теперь я знаю, что все твои слуги прежде были... людьми. А значит, мы можем спросить кого-то из них, что здесь происходило до проклятия. Это значительно упростило бы нам жизнь.
– Раньше мне и в голову не приходило с ними поговорить, – задумчиво пробормотало Чудовище. – Мать с отцом всегда меня учили... что слуги – просто инструменты... почти как неодушевленные вещи, которыми мы владеем. К ним нельзя слишком сильно привязываться, потому что тогда они попытаются меня использовать... Вот поэтому они так сердились из-за Аларика.
– О, вот как.
Белль положила в рот кусочек курицы, не зная, что еще сказать. Можно ли винить кого-то за его взгляды, если его таким воспитали?.. А потом на десять лет превратили в чудовище. После превращения время для Чудовища словно застыло. Понимала ли ее мать, что проклятие подействует именно так: ничего не исправит, а только еще больше навредит?
Бедняга расплачивается за ошибки родителей.
– Похоже, твои родители были не очень просвещенными и современными людьми, – сказала она наконец.
Чудовище передернуло плечами.
Девушка снова вспомнила слова из видения: «В твоем сердце нет любви, принц, как не было ее у твоих родителей».
– Какими они были? Король и королева?
– Они были моими родителями. Правили королевством. –-- Чудовище пожало плечами.
– Но... как они правили? Что они делали во время эпидемии? Попробуй вспомнить.
Чудовище перестало жевать и мрачно уставилось в тарелку.
– Они заперли замковые ворота и никого отсюда не выпускали, потому что здесь было безопасно... тут были священники и доктора. Не помню почему. Помню запах благовоний... еще мне не разрешали кататься верхом.
– А что они делали для народа, чтобы облегчить страдания людей?
Хозяин замка посмотрел на нее озадаченно и медленно проговорил:
– Они... закрыли границы. Я огорчился, потому что мне больше не привозили свежие ягоды с севера, которые я так любил. Никому ни при каких обстоятельствах не позволялось въезжать и выезжать, чтобы не дать заразе распространиться.
– Это, конечно, умно. Но устраивали ли они... полевые госпитали? Обеспечивали едой тех, кто из-за болезни не мог выйти из дома?
Чудовище повозило лапой под столом.
– Твои родители делали что-то...
Чудовище вдруг взревело и вскочило из-за стола, опрокинув стул.