Когда гардероб в ее комнате неподвижен, он ничем не отличается от простого шкафа. Какая часть окружающих ее вещей лишь притворяется обычными, затаившись, выжидая, пока она с ними заговорит?
Белль постояла, прислушиваясь...
Ребенком она, попав в полутемное зловещее место, съежившись на кровати или стоя на пустынной дороге, так же пыталась сообразить, действительно ли вон та тень – это жуткое чудище или просто ее отец.
Погодите-ка... Что это было?
Девушка зажала рот ладонью, чтобы не завизжать. Сердце отчаянно колотилось в груди, того и гляди выпрыгнет наружу.
– До сих пор никто даже не пытался причинить мне вред, – прошептала Белль, чтобы собраться с духом.
Она постаралась успокоиться и просто прислушаться, вглядеться в темноту.
Ничего.
А потом она чуть повернула голову и снова уловила какой-то звук. Опять-таки, Гастон, этот великолепный охотник, наверняка без труда обнаружил бы добычу на слух.
Вот опять.
Рядом с ней никого нет, звук идет из одного из соседних помещений. Теперь Белль отчетливо слышала приглушенные голоса и позвякивание посуды. Вздрогнув от облегчения – ведь посуда совсем не страшная, правда? – Белль пошла на звук.
Она старалась двигаться как можно тише, неловко балансируя на цыпочках.
Голоса становились громче, говорящих было несколько, и они спорили. К счастью, Чудовища среди них не было.
Белль узнала голосок миссис Поттс и высокий, чуть гнусавый голос, который слышала раньше. Дворецкий?
Она спустилась еще на пол-этажа по каменной лестнице и увидела в конце коридора открытую дверь, из которой шло тепло и доносились чудесные ароматы.
Белль крадучись подошла поближе к двери и осторожно заглянула внутрь.
Всего в нескольких футах от нее, на обеденном столе для слуг собралась самая удивительная компания, какую ей когда-либо доводилось видеть.
Заварочный чайник, каминные часы и маленький канделябр ожесточенно спорили, выгибаясь, жестикулируя – словом, вели себя как дети, не подозревающие, что за ними наблюдают.
Белль прикусила губу. Именно о таком приключении она могла бы только мечтать, если бы вдруг сошла с ума.
– Если хозяин не научится держать себя в руках, то никогда не разрушит...
Белль вежливо кашлянула.
Трое спорщиков разом умолкли и резко повернулись к ней – точно слуги в одной из пьес Мольера, пойманные за обсуждением какой-то хитроумной каверзы.
– Какое счастье лицезреть вас, мадемуазель, – проговорили часы. Именно этот голос объявлял недавно о том, что ужин подан. Часы засеменили к ней, потешно перебирая деревянными ножками, позолоченные резные украшения под циферблатом распрямились, превратившись в некое подобие рук, и часы отвесили легкий, но изящный поклон.