— Не стреляйте, товарищи, помогите спуститься, – крикнула Маша. Послышались шаги, к дереву подбежали трое бойцов и, подхватив Машу, помогли ей спуститься на землю.
— Сержант Пилипенко, рядовой Хромов, рядовой Мустафин, – представились они.
— Младший лейтенант Воронина, — Маша достала документы.
— Извините, товарищ младший лейтенант, – виноватым голосом после секундной паузы произнес сержант Пилипенко, возвращая Маше удостоверение.
— Мы-то думали, что это немец, потому и стреляли. Вы как, не ранены?
— Нет, нет, все в порядке, – Маша улыбнулась.
— Тогда пойдемте, здесь недалеко наш санбат стоит, оттуда к своим и уедете.
И действительно, через какие-нибудь 10 минут ходьбы Маша и сопровождающие ее бойцы оказались в расположении укрытого в лесу полевого госпиталя. Здесь у Маши еще раз проверили документы и отправили на медосмотр. Так, на всякий случай, мало ли что. Но все оказалось в порядке. Довольная таким поворотом событий, Маша тут же поинтересовалась возможностью добраться до своего аэродрома. Но с этим пришлось подождать. Весь имеющийся транспорт был занят на перевозке раненых, и места для нее не нашлось, к тому же надвигалась ночь, а плутать по темным дорогам, ища попутные машины – удовольствие не большое. Легко можно заблудиться. Вот поэтому, несмотря на все свои вполне обоснованные опасения отстать от авиаполка в случае очередной смены аэродрома Маша была вынуждена остаться на ночь в полевом госпитале. Утром ее разбудил сержант Пилипенко. В тыл, как раз шла машина. Быстро собравшись, Маша забралась в кузов и, наконец, поехала.
Ехать пришлось долго, несколько раз меняя попутки. В результате до своего аэродрома она добралась только под вечер. На КПП, кроме часового, был как раз майор Зябликов. Увидев Машу, комполка бросился к ней, крепко обнял и поцеловал.
— Машенька, прошептал он, – живая. Но как? Я же сам видел, что у тебя парашют не раскрылся. Сто лет теперь проживешь. Мы ведь на тебя уже похоронку написали.
— Ну это, вы Борис Васильевич, поспешили, – ответила Маша, освобождаясь из объятий своего командира. — А с парашютом у меня все было в порядке. Просто я в затяжной прыжок ушла, чтобы меня, как Федю, в воздухе «мессера» не расстреляли.
— И правильно сделала, — похвалил ее комполка. — Так оно безопаснее. Если бы все, как ты, не только летать умели, но и с парашютом прыгать, потерь было бы меньше.
— А вчера много потеряли? — спросила Маша.
— Семерых, — вздохнул Зябликов. — Вернее теперь уже шестерых, — тут же поправил он себя. — Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.