— Ну, как устроилась, Машенька? — задала вопрос хозяйка, засовывая печь поленья.
— Спасибо, Елизавета Андреевна, хорошо, — ответила Маша, по тону хозяйки поняв, что та хочет завести с ней деликатный разговор.
— А молочка попьешь? Я козочку подоила. Свеженькое, парное, — продолжила хозяйка.
— За молочко спасибо, но вы его лучше внукам отдайте. Вместе с леденцами, — Маша достала из кармана гимнастерки бумажный кулек. — А за меня не беспокойтесь, нас как летный состав по пятой норме кормят, так что я сытая.
— Леденцы откуда? — удивлению хозяйки не было предела.
— Из Горького, там на рынке купила.
Маша отвела взгляд. Про леденцы с рынка она придумала. Ну, где их там купишь? Да и не леденцы это были, а плавленый сахар, который она выменяла у сослуживцев на полагающийся ей табак. Как правило, Маша этого не делала. Ну, ей табак не нужен, так зачем же других курящих без сахара оставлять? Но здесь увидела голодных детей и решила их подкормить сладеньким.
— Ой, большое спасибо за леденцы, — обрадовалась хозяйка. — Вот мои котятки покушают, — она на секунду замолчала, а потом с тревогой в голосе спросила.
— Слушай, Машенька, а немцы сюда не придут?
— Нет, не придут, не беспокойтесь, — с абсолютной уверенностью в голосе ответила Маша. Она это точно знала. Помнила из истории, а потому никаких сомнений здесь быть не могло. Да, фронт пройдет близко очень близко от этих мест, но здесь немцев не будет. Казалось, ее уверенность передалась и хозяйке. Та облегченно вздохнула. За окнами послышался шум мотора полуторки. Все, пора на аэродром. Маша встала с лавки.
— Уже уезжаешь?
— Да, Елизавета Андреевна, пора у нас ночные полеты.
— А тебе, Машенька, — хозяйка замялась, — воевать не страшно?
— Страшно, — откровенно призналась Маша. — Но надо.
И это была чистая правда. За все эти три месяца войны она так и не смогла полностью привыкнуть ко всему, даже зная, что ей самой в принципе ничего фатального не грозит. А те, кто рядом, они ведь тоже люди. И возможно сегодня кто-то из них не вернется. И оттого ей было страшно за них, страшно перед каждым вылетом. Но сегодня было страшно вдвойне. Этот вылет первый ночной и теперь она командир и сколько из близких людей не вернется назад, теперь зависит и от нее.
За фонарем кабины ночной мрак, лишь звезды сияют в черной пустоте неба, да луна слабо освещает редкие облака. Светящаяся стрелка высотомера замерла на 5000 метров. Время идет, а немцев все нет. Маша в который раз окинула взглядом горизонт. Чисто. Впереди и сзади – только свои. Ну, когда же появятся бомбардировщики. Не может быть, чтобы немцы сегодня не летали. Погода – что надо. Впереди чуть слева по курсу появились черные точки. Есть, вот они. Ожила рация. Сквозь треск и шум помех последовала команда к атаке. Маша потянула ручку управления на себя, сделала горку и пошла контркурсом на ближайший бомбардировщик. Это оказался двухмоторный «Хенкель» НЕ-111. его большой застекленный нос, ярко сверкал отраженным лунным светом.