Савин ни в коем случае не была единственной, кто это понимал. Сегодня был день выдачи жалованья, и вокруг складов и кузниц кишмя кишели самопровозглашенные торговцы в надежде облегчить карманы работяг, высыпавших на улицы после смены. Торговали всем – предметами повседневной необходимости, мелкими удовольствиями, хоть самими собой, лишь бы удалось найти покупателя.
Были здесь и другие, готовые очистить чужие карманы более непосредственными способами. В толпе сновали маленькие оборванные карманники. В темных закоулках таились грабители. На углах околачивались громилы, жаждущие собрать дань в пользу одного из многочисленных местных ростовщиков.
Возможно, здесь были свои риски и опасности, но Савин всегда нравилось возбуждение азартной игры, особенно если она сама играла краплеными картами. Она давно поняла, что по меньшей мере половина любого дела зависит от того, как его представить. Веди себя как жертва – и очень скоро станешь ею. Покажи, что ты тут главная, – и люди будут из кожи вон лезть, чтобы тебе угодить.
Поэтому она шла с уверенным видом, головокружительно одетая по последней моде, не опуская взгляда ни перед кем. Она держалась прямо, как палка, – впрочем, Зури, затянувшая перед выходом ее корсет, не оставила ей другого выбора. Она шла так, словно улица принадлежала ей. Фактически, ей действительно принадлежали пять полуразвалившихся домов дальше по улице, набитых по самые гнилые балки гуркскими беженцами, которые платили ей вдвойне против обычной аренды.
С одной стороны Савин чувствовала непоколебимую поддержку шедшей рядом Зури, с другой стороны поддержкой являлся ее мастерски сработанный короткий клинок. Множество молодых леди начали напоказ носить клинки с тех пор, как Финри дан Брок произвела сенсацию, явившись ко двору вооруженной. Савин обнаружила, что когда у тебя под рукой находятся несколько дюймов заостренного металла, это дает огромную уверенность в своих силах.
Мальчишка-проводник остановился перед особенно запущенным зданием и поднял свой факел повыше, осветив облупившийся знак над входной дверью.
– Вам точно сюда? – спросил он.
Савин подобрала юбки, присела перед ним на корточки и заглянула в его чумазое лицо. Может быть, он наносит на него грязь специально, так же как ее горничные пудрят свои щеки, чтобы вызывать у людей необходимую степень сочувствия? В конце концов, чисто вымытые дети не нуждаются в подаяниях.
– Нам сюда. Прими нашу сердечную благодарность за твои услуги.
Зури украдкой сунула монету в затянутую перчаткой ладонь Савин, чтобы та могла вручить ее мальчику.