Все это он уже знал почти наизусть, — так глубоко запала в его сердце идея Нестерова о Нимском месторождении алмазов. Но достаточно ли было этих знаний для протеста, если Палехов приехал со специальным заданием прекратить дальнейшие поиски?
Секретарь райкома не имел права ошибаться — это Саламатов знал твердо. Он обязан быть беспристрастным судьей. Но это не значит, что он должен быть бесстрастным. Надо только подкрепить свою страсть всеми доводами рассудка. На одно веление сердца тут не положишься.
Вошла секретарша и доложила, что Суслов и Головлев пришли. Саламатов сразу приободрился и словно помолодел. Он был старый боец, и запах пороха возбуждал его, как и в молодости.
Поздоровавшись с посетителями, Саламатов пригласил их присесть. Никто бы не поверил, что несколько минут назад он бродил по этому большому кабинету, снедаемый сомнениями. Сейчас он готов был действовать, как всегда, решительно.
— С Палеховым говорили? — спросил он прежде всего. — Известно вам, зачем он приехал?
Суслов отрицательно покачал головой. Зато парторг вскочил на ноги, возмущенный, побагровевший. Он резко сказал:
— Он приказал отложить отъезд до разбора дела! Да, да, так и сказал: до разбора дела Нестерова! — повторил Головлев. — А то, что человек останется в парме один и что он о нас подумает, это товарища Палехова не трогает! Нет, вы скажите, Игнатий Петрович: есть у него такие полномочия, чтобы привести человека к беде?
— Ну, Нестеров в беду не попадет, — уверенно сказал Саламатов. — Я предупредил Тимофея, чтобы тот пошел со своими людьми к нему. Хорошо еще, что я успел хоть это сделать! А что говорят алмазники?
— Что они могут говорить? Они, товарищ Саламатов, больше уже не говорят, а только шипят на Палехова от злости. Даже Варвара Михайловна и та, как узнала, с чем Палехов пожаловал, заперлась у себя в комнате и не выходит. Даша говорила, Палехов стоит у двери, просит разрешения войти, а она ему: «Я занята отчетом по вашему пожеланию. Нет и нет…» Так он и ушел в гостиницу ни с чем. Лукомцев совсем рассвирепел, по-ихнему, по-приискательскому, это самое большое свинство — человека одного оставить, — пояснил он, извиняя поведение Лукомцева, но Саламатов перебил его.
— А по-нашему, по-партийному?
— Я так же думаю, Игнатий Петрович. Но Лукомцеву я прямо сказал, чтобы он никаких художеств не выкидывал. Сказал: «Имей в виду, Палехов не сам по себе, за ним другие стоят, так что ты никаких глупостей не допускай!» Ну, Даша увела его куда-то. Она с ним справится. Это пока она в девушках была, он еще мог над нею куролесить, а когда женой стала — откуда что взялось! И строгость и сила. Так что Андрей теперь по ниточке ходит…