Саламатов закурил, присел к столу, играя концами кавказского ремешка, которым он подпоясывал косоворотку.
— Как вы думаете идти? Сергей писал, что некоторые реки придется переходить вброд.
— Ну и что же?
— Трудно, — неопределенно сказал Саламатов.
Про себя он думал: «Нужно остановить ее. Кто знает, какие трудности встретятся на пути? В каждом походе скорость зависит не от сильного, а от слабейшего… Понимает ли она это? Да и поверит ли, что именно она и будет слабейшей?»
Вслух он только спросил:
— А где Суслов?
— Поехал на Сердце-камень, — ответила Варя.
Саламатов задумчиво потер виски.
— А кто такая Лунина? — вдруг спросила Варя, не скрывая более, что ей неприятен этот разговор. — Если она может жить в лесу, почему же я не могу?
Саламатов не удержался и присвистнул. Она пренебрежительно отвернулась к склянкам на стеллажах и начала яростно звенеть ими, показывая, что присутствие секретаря ей только мешает. Взявшись за ручку двери, он обернулся и сказал:
— Дорога будет очень трудная, Варвара Михайловна. Я вам не советую ехать… А Лунина — человек к лесу привычный.
— Ах, оставьте, — насмешливо ответила она, не глядя на него.
Саламатов вышел, пожав плечами. Прошел по коридору, увидел взволнованно переговаривающихся девушек из коллекторской, подумал: «Девичий заговор». Спустившись с лестницы, кликнул Иляшева.
Послышался конский топот; кто-то спрыгнул с лошади и привязал ее к коновязи. Саламатов включил электрический фонарик и увидел Суслова, Суслов пошел на свет.
— Это вы, товарищ Саламатов? Ну, как она?
— Едет! — хмуро сказал секретарь.
— Я так и думал.
Они постояли, привыкая к тревожной темноте, в которой слышалось движение животных, скрип полозьев, странные голоса, словно отсыревшие в ночи. Подошедший к ним Головлев был тоже недоволен тем, что Меньшикова решилась ехать. Вдруг Суслов сказал:
— А может быть, мы напрасно тревожимся? Знаете, в лесу человек привыкает стоять прямо. Там не у кого просить помощи. Вот, например, я… Я все время думал, что это Нестеров отправил меня тогда, и, знаете, я ему в конце концов был благодарен… И очень жалею, что не он меня вылечил.
— Плохое лекарство, — усмехнулся Саламатов. — Все можно было сделать и без этого. И вспомните, вы ведь отвечали только за себя…
— Нестеров — сильный человек, — строго сказал Суслов.
— Да, но у Варвары Михайловны есть преимущество: она девушка.
— Ну и что же?
— Значит, слабое существо…
— Нет, пусть она едет. Дорога ее выпрямит.
— Ну что ж! — сказал Саламатов. — Тем более, что остановить ее мы все равно не можем.
Он закурил, и Суслов увидел его сердитое лицо. Саламатов крикнул: