— Филипп!
Иляшев подошел, помахивая фонарем. Неверный круг света колебался на снегу, выхватывая то ветвистые рога оленя, то фигуры погонщиков.
— Как погода, Филипп Иванович? — спросил Саламатов.
Иляшев посмотрел на небо, чуть освещенное отблесками северного сияния, которое только еще начало разгораться, потянул носом воздух, покачал головой и неторопливо сказал:
— В горах начался ветер из гнилого угла. Речки зашумят.
Саламатов ничего не видел в небе, да и ветра никакого не было. Дым из труб в домах, где собирались на работу бумажники, поднимался прямо вверх. Было градусов двадцать мороза. Но он только что прочел сводку синоптика с горы Полюд, который сообщил, что в течение суток ожидается юго-западный ветер и общее потепление. Все равно невозможно было понять, каким способом Иляшев узнает погоду.
Суслов спросил:
— Как же, Филипп Иванович, ко мне на рудник не пошел. Говорил: зверям помогать надо, — а теперь уходишь?.
— Время настало беспокойное, Иван Матвеевич. Не все зверям помогать — надо людям помочь. Видишь, как мы с тобой Гитлера поворотили? А Сергею Николаевичу помогу — может, Гитлер и совсем сдохнет. Тогда на спокое к зверям вернусь.
Он говорил важно, не торопясь. Видно было, что ему доставляет большое удовольствие этот разговор с начальством, к которому прислушиваются все погонщики.
Саламатов сказал:
— Варвара Михайловна поедет с вами. Присмотри сам, чтобы, с ней чего не приключилось.
— Нехорошо, — сказал Иляшев. — Шуметь будет, плакать будет. Весенняя дорога спокойных людей любит.
— Ничего не поделаешь, — развел руками Саламатов, — я отговаривал…
— До кордона доедет — дальше нельзя, пока мост не поставим, — строго сказал Иляшев.
— Попробуй удержи ее.
— Собирается долго, — проворчал Иляшев, — говорит много. Ей все равно, какая будет охота, а мы, кроме сухарей, ничего не взяли. Зверь нас за десять верст обходить будет. Она заплачет — кто утешать станет?
— Нестеров утешит, — ответил Саламатов сердито.
Иляшев покачал головой и потрогал реденькую бородку в знак огорчения. Два олешка зафыркали и ударились рогами, путая постромки. Иляшев сказал:
— Ранняя весна будет: олень играть начал.
Суслов тронул Саламатова за рукав.
— Трудная дорога. Позвольте мне поехать с ними.
— А рудник?
— Он на ходу, товарищ Саламатов.
— Нет, — коротко ответил Саламатов. — Пусть будет по вашей теории: лес ее выпрямит.
— А если согнет?
Саламатов, не отвечая, отвернулся от Суслова. Подумал: «Время трудное, дорогое, нельзя отпускать Суслова», — и торопливо бросил:
— Веди обоз, Иляшев.
— Начальница держит.
— Предупреди ее.