— Ну, я думаю, не сразу же они за пистолеты возьмутся? — с сомнением сказал Саламатов, поглядывая на Нестерова. — Или у тебя к этому есть основания?
Нестеров вспомнил рассказ Бушуева и нехотя ответил:
— К сожалению, есть… — но объясняться не стал.
Зазвонил телефон, и Саламатов поднял трубку.
По-видимому, передавали что-то тревожное, так как лицо Саламатова сразу стало озабоченным.
— Как это есть нечего? — спросил Саламатов. — Кому? Да говори толком! — Он помолчал немного и резко произнес: — Слушай ты, пушной король, твои фактории должны прокормить не только охотников, но и лесорубов… А вот так! Скоро начнем рубить дома для Сталинграда, заготовлять ложевую болванку для оружейных заводов, и всех рабочих придется прикрепить на снабжение к тебе… Ну и что же, что война? — перебил он собеседника, должно быть запротестовавшего. — Хозяйство не должно рушиться из-за твоей нераспорядительности. Собери колхозников, объясни им положение, они санями доставят то, что ты во льду оставил. Вон и Иляшев на тебя жалуется — не даешь муку на подкормку зверей… Что? Что? Ну, мой дорогой, это уж ты глупости говоришь, — от нас самих зависит, чтобы жизнь шла по-прежнему… — и положил трубку.
Вошла девушка-секретарь и включила верхний свет. Кабинет наполнился причудливыми тенями растений, которые, возвышаясь из кадок, корчаг и горшков, населяли все уголки. Только витрины у одной стены да многочисленные шкафы с образцами руд и минералов были свободны от теней и выступали в резком электрическом свете, являя глазу знатока интересную картину богатств района. На этой своеобразной выставке было представлено все, что добывалось, производилось и должно было разрабатываться на территории района. Саламатов показал рукой на шкаф, в котором хранились собранные в прошлую экспедицию коллекции Нестерова, и спросил:
— Ну как, найдем алмазы?
— Найти необходимо! И на этот-то раз обязательно найдем!
— А вот Варвара Михайловна утверждает, что мы ошибаемся: нет здесь алмазов, — хмуро сказал Саламатов. — Алмазы, говорит, только в Африке водятся…
— Варя? — переспросил Нестеров, чувствуя стеснение в груди. Как ему хотелось, чтобы она не говорила этого! Но Саламатов безжалостно ответил:
— Палехов говорит — она доказывает; он поет — она подпевает.
Да, не это хотел бы слышать Нестеров. Куда легче было бы узнать, что она изнемогла в борьбе, ратуя за его дело. Но острые глаза Саламатова впились в Нестерова, и тот невольно покраснел.
— Так-то вот, — проговорил Саламатов. — Что же ты скажешь?
— Начнем сначала, — принужденно усмехнулся Сергей. — Я читал твои письма в комитете. А насчет Африки что же говорить? И там семь лет искали, прежде чем открыли промышленные копи. В комитете меня тоже Африкой упрекали, а я им прямо на твой угол указал — вот где алмазы, и не африканские, желтые, не бразильские, голубые, а чистейшей воды, наши алмазы, уральские, и не через семь лет, а в ближайшее время.