Даша не могла удержать его внезапно отяжелевшее тело, и Нестеров помог ей осторожно положить его на диван.
— Однако ослаб, — равнодушно сказал Тимох. — Всего пять дней без настоящей еды вынес. У нас женщины крепче.
Даша все повторяла на одной ноте:
— Андрей! Андрей!
Варя с испугом смотрела на Лукомцева, тихо, словно про себя, повторяя:
— Пять дней без еды… Пять дней…
Суслов, до сих пор никак не принимавший участия в этой сцене, вдруг раздраженно сказал Палехову:
— Борис Львович, помогите мне!
— А что?
— Как — что? Снесем его ко мне в комнату. Надо вызвать врача.
Нестеров подсунул руки под голову Андрея, Суслов с неприязнью взглянул на растерявшегося начальника экспедиции, взял Лукомцева за ноги. Даша бросилась открывать двери. Они вышли, унося почти безжизненное тело.
Когда Нестеров, оставив Суслова и Дашу с Лукомцевым, вернулся в столовую, Варя стояла у печки, все так же кутаясь в свой платок. Увидев Сергея, она вдруг кинулась к нему, не обращая внимания на Палехова, который отвернулся к окну.
— Я не пущу тебя! Ты видел? Он вернулся почти мертвый! А ты подумай о себе! Ведь ты на лестницу не можешь без одышки подняться! И разве я не понимаю, что значат эти твои шрамы, это ранение в голову? А если ты там заболеешь? Как ты пойдешь?
— А главное — зачем? — угрюмо отозвался Палехов. — За этими булыжниками?
— Во-первых, я пойду не один, — тихо сказал Нестеров. — Одиночка действительно может погибнуть в парме. Но со мной будет целый коллектив, а коллектив никогда не погибает. А во-вторых, мы идем за алмазами. И этот циркон, — он кивнул на стол, на котором так и осталась сиять в электрическом свете кучка прозрачных, похожих на алмазы, но сильно обкатанных камешков, — этот циркон — спутник алмаза. А тебе известно, что «ал-мас» означает по-арабски «твердейший» и, по древнему поверью, дается только твердому человеку…
Она молчала, глядя на него испуганными и в то же время влюбленными глазами. Кашлянул Тимох, все так же сидевший на полу, прислонясь к стене. Черные гладкие волосы касались стены, в зубах он держал трубку на длинном мундштуке, и если бы не дымок из трубки, его можно было бы принять за каменную фигурку. Его как бы и не было. Палехов вышел, хлопнув дверью. Казалось, ничто больше не стояло между Нестеровым и Варей. Сергей смотрел на нее, ожидая какого-нибудь знака, что все мешавшее им понять друг друга прошло. Но она вздохнула, сделала легкое движение, высвобождая стиснутую им руку, и он невольно отпустил ее. Как видно, ничего не изменилось, она по-прежнему не хотела соглашаться с ним.