— По тайге шляется, на «э» называется. Кто?
— Энцифалитный клещ?
— Почти что правильно, эдрена вошь! Вперед, Синильга!
— Скоро придем? — в который раз спросила она.
— Часа полтора. Как идти. У нас нормальный ход.
— Что-то сердце покалывает, — пожаловалась вдруг она, прикладывая руку к груди.
— В твоем положении, после всего пережитого — не удивительно! — сказал Федор и виновато пожал плечами. — От сердца у меня ничего с собой нет. А пора бы иметь. Ты-то молодая еще! Давай посидим?
— Да какая молодая?! Тридцать старой дуре. Если все переживу, брошу нафиг этот экстремал и начну почковаться. Муж давно пристает, чтобы рожала.
— Мужик-то нормальный у тебя?
— Нормальные мужики разве бывают? — усмехнулась она. — Мужик как мужик. При деньгах.
Зануда правда. Но сейчас и такие — редкость.
Как и предполагал Федор, они вышли на кордон к полудню. Остро пахло оттаявшим навозом.
Мирно, по-домашнему кудахтали куры, где-то за сараями мычала корова. Из-за дома вышел старший лесоинспектор. Был он не на костылях, как обычно, но с резной тростью. На груди болтался тяжелый бинокль. Игорь часто шмыгал носом и пошловато посмеивался.
— Думаю, что за кадры пилят прямо ко мне на свою же погибель, а то Федька Москва с девкой.
Партизанку-поджигателя арестовал?
— Скалолазку! — приставил к стене ружье Федор и устало опустился на вросшую в землю колоду. — У нее подруга разбилась. Телефон работает? Надо спасателей вызвать.
— Работает. Сам знаешь как. Докричитесь — ваше счастье.
— Надо докричаться. Ты покажи ей как с аппаратом обращаться.
— Проходите в дом. Жена покажет и поможет, — раскланялся Блуднов, наваливаясь на трость и пытаясь изобразить благородные манеры, которых никогда не имел.
Ксения уверенно поднялась по крыльцу. Федор кивнул ей вслед и сказал приглушенно:
— Эта партизанка на шестьдесят восьмом квартале тремя выстрелами завалила бича. Судя по сапогам, того самого, что твое зимовье осенью обобрал.
— Ого!.. Жмурика спрятали?
— Я его прикопал. Она и не знает, что грохнула насмерть.
— Крутая кобылка! Из чего стреляла?
— Малокалиберный… Дорогая игрушка, — уклончиво ответил Федор, не говоря, что пистолет лежит в его рюкзаке.
— Какие, однако, нынче туристки, — уважительно посмотрел ей вслед Блуднов. Потоптался на месте и добавил: — Пойду, помогу дозвониться.
Из-за стены дома раздался пронзительный, как визг, голос Ксении, пытавшейся связаться с коммутатором. Вскоре стекла дрогнули от блудновского баритона:
— Командир, мне город, вокзал… Пиши номер…
Снова зазвучал резкий, пронзительный, капризный, привыкший настаивать и повелевать голос Ксении: