После института Упарников писал статьи о природе и даже печатался в молодежной газете, участвовал в общественном движении по спасению Байкала, но личной выгоды от этого получить не сумел. В те годы многие из них были бескорыстными романтиками, даже комсомольские вожаки, первыми оплевавшие своих дедов-большевиков и урвавшие в личную собственность немалый куш добра, скопленного адским трудом нескольких поколений.
— Слышу, хи-хи, про ваши с Блудой делишки, — с любопытством разглядывал он Федора, тоже находя в нем немалые следы перемен. — Все бьете морды, стреляете… Мелко плаваете. Хи-хи!
— Мы тоже слышим про твои заявки по выбраковке изюбрей, кабанов, — уклонился от ответа Федор и небрежно откинулся на стуле. — Защитник природы!
— Давненько не виделись. Ты не помолодел. Похоже, не поумнел тоже, — Упырь хохотнул и поежился. — Что таращишься? И впрямь убить хочешь?
Откинув голову, он застрекотал, будто швейная машинка вышла на полные обороты. Небритый кадык вибрировал на черепашьей шейке, торчащей из дорогого костюма.
— Подумать только, и я во всех тех играх участвовал!
На его щеке все так же синело пятно от въевшегося под кожу дымного пороха. Оно, как и неровно подстриженная седеющая щетина, портило вид преуспевающего предпринимателя. Пятно так и не было выведено. И вообще, в нем появилось что-то жалкое. «Может быть, блефует? — подумал Федор. — Костюм напрокат взял. Нищий шаромыга, исполняющий заказной спектакль?»
Лет двадцать назад они вдвоем заряжали патроны. Упарников молотком прессовал дымный порох в гильзах. Черт дернул его поставить патрон на деревянный стол, капсюлем на гвоздь, обнажившийся при ударе. Помнится, Федор быстрей спринтера сбегал за аптечкой за три километра. Лет пятнадцать назад случилось так, что им на пару пришлось преследовать медведя, раненного браконьерами.
Упарников уложил его за спиной Федора в десятке шагов. «Было ведь и хорошее! — осадил вспыхнувшую неприязнь Федор, поморщился. — Много чего было… Даже из области „Очевидное — невероятное“».
Как-то они рыбачили ночью «на фару» — стояли на якоре в полусотне метров от берега. По черному звездному небу ползали облака, луна на ущербе высвечивала золотящуюся дорожку. Около полуночи клев прекратился. Москва задремал, сидя с удочкой в руке.
— Смотри! — ткнул его в бок Упырь и указал рукой на лунную дорожку.
Позевывая, Москва поводил сонными глазами по стылой темени.
— Да вот же, метров тридцать… Лодка!
Действительно, в свете луны бугрился какой-то странный предмет.
— Вроде бочка! — снова зевнул Москва.
— А вдруг лодка? — азартно зашептал Упырь. — Это какие деньги можно заработать разом. А мы мокнем тут ради пары ведер омуля… Снимаемся!