Вернулись они к обеду. Женщины накрывали стол. Аня стала чуть оживленней, чем вчера, но все равно упорно держала дистанцию, хотя все колонисты с явным азартом подталкивали их друг к другу. «Рвануть домой прямо сейчас, что ли? — раздраженно подумал Алик. — Если спуститься по кулуару, засветло уже не успеть». И тут пришла в голову дельная мысль. Он отодвинул тарелку.
— Ну, спасибо! Накормили, квасом напоили, помыли, обстирали — пора и честь знать.
— Живи! — предложил Сергей, поглаживая окладистую бороду. — Места хватает.
— Кошка у меня брошена голодной. Начнет по лесу шляться — беркуты сожрут или рысь задерет… Да и траву резать надо… Каньоном, что ли спуститься, — будто раздумывая, небрежно сказал он. Зевнул. А сам внимательно следил за лицами сидящих — будто не расслышали или не поняли они его. Только Алексей хмыкнул и стал отговаривать:
— Намучаешься, в каньоне снега по пояс. И ради чего?
— Свиньи там должны быть, посмотреть надо.
— Ну, как знаешь… Тогда уж гости до утра — день короткий… Подумай. А то спустили бы тебя на лебедке прямо на поляну, а там до дома рукой подать…
— Двадцать четвертого декабря будем ждать, — сказал Сергей. — У нас праздник зимнего солнцестояния.
После обеда Алик прилег, уснул. Очнулся в сумерках с тяжелой головой. Не для него такая жизнь. Утром Алексей вызвался проводить его до каньона, принес веревку и сбросил конец вниз. С ними пошел и Виктор, которого об этом попросил сам Алик: кто знает, не полоснет ли этот говорун ножом по веревке?
Виктору он больше доверял. Они прощались на несколько дней. Охота на кабанов продолжалась.
— От нас твоя крыша хорошо видна, — сказал на прощанье Виктор. — Если срочно понадоблюсь, поставь на нее кастрюлю или ведро!
— Договорились! — протянул ему руку Алик.
Перекинув веревку через спину, отталкиваясь ногами от скалы, он быстро спустился, задрал голову. Двое стояли вверху, махали руками. Алексей начал выбирать веревку.
Каньон был удивительно красив — глубок, лесист — местами от одной до другой скальной стены было не больше двадцати метров. И снега здесь было не так уж много. Где-то под коркой льда клокотал ручей. Алик шел, внимательно осматривая все вокруг. Заглядывал под густые ветви елей, в трещины скал — ничего подозрительного. Почему его не пускали сюда? Но ведь почему-то же не пускали? Алик присел на поляне, где весной был обстрелян. Вспомнил, как стояла палатка, как летел котелок. Стреляли с жандарма. Теперь он не сомневался в этом.
К избушке Алик добрался засветло. Кошка была жива и здорова, даже толком не проголодалась, мышкуя, и встречала его радостно, настойчивым мяуканьем как бы упрекая за отсутствие. Запас продуктов — по крайней мере на месяц. Избушка еще не успела промерзнуть и быстро наполнялась теплом. Вроде бы все хорошо!