Ольга же, как только прошел первый шок, покачала головой, скептически посмотрела сверху вниз на валяющуюся на брусчатке Матильду и с деланным участием спросила:
– Кто ж тебя обидел, Малечка, что ты просишь у меня милосердия? Неужто у кого-то поднялась рука на солнце нашего русского балета?
Матильда приподнялась на руках, отчего сделалась похожей на собачонку, выпрашивающую у прохожего косточку, и взвыла:
– Не для себя прошу милосердия, Ваше Императорское Величество, а для отца своего ребенка, Великого князя Андрея Владимировича. Пощадите его, умоляю вас, ведь он ни в чем не виноват…
– А разве, Маля, – спросила Ольга, – отцом твоего ребенка является не Великий князь Сергей Михайлович? Или ты и сама не знаешь, от кого из них двоих понесла? Хорошо, что у твоего маленького Вовы только двое «отцов», а то ведь могло сложиться так, что их оказалось бы пятеро или семеро.
– Ваше Императорское Величество… – вместо ответа снова взмолилась Матильда, – пощадите моего Андрюшеньку, я вас умоляю, он ни в чем не виноват.
Ольга вздохнула и тихо, вполголоса спросила:
– Павел Павлович, а вы как думаете, можно действительно пощадить этого самого Андрея Владимировича, если у них такая жгучая любовь, или оставить все как есть? Ведь должны же и у меня быть какие-то «души прекрасные порывы», и не стоит начинать царствование с одних свирепств, кого-то же надо и помиловать…
– С политической точки зрения, Ваше Императорское Величество, – так же тихо ответил я, – бывший Великий князь Андрей Владимирович полностью импотентен и не представляет собой вообще никакой самостоятельной фигуры. Это как раз есть то самое «ни рыба ни мясо». Поэтому пощадить его можно, но частично. Если Матильда Кшесинская прямо здесь и сейчас согласится выйти замуж за мещанина Андрея Иудушкина и тем самым возьмет его на поруки, то можно позволить Андрею Владимировичу взять себе фамилию Кшесинский, как мужчине, который позволил себе спрятаться от неприятностей под бабьей юбкой.
– О, Павел Павлович, это очень хорошая идея! – вполголоса сказала Ольга, сверкнув глазами, – такое мне в голову как-то не приходило.
Затем она строго посмотрела на распростертую на брусчатке Матильду (та разве что ушами не шевелила, стараясь расслышать о чем мы там шепчемся).
– Итак, – торжественно произнесла будущая Великая Императрица, – мой приговор будет таков. Готова ли ты, Матильда Феликсовна Кшесинская, взять себе в законные мужья перед богом и людьми бывшего Великого князя Андрея Владимировича, а ныне мещанина Иудушкина, дать ему свою фамилию Кшесинский и тем самым поручиться за его благонравное поведение?