— Нет у тебя больше брата, сынок. Погиб наш Юдикис, — сказал князь, сурово глядя Гругису в глаза. — И за тебя душа болит. — Только сейчас он заметил Вилигайлу. — А, здравствуй, дружище! — радостно воскликнул он. — Это хорошо, что ты здесь. Мне будет спокойнее за сына. — Сказав это, князь дернул поводья и затрусил к ожидавшим его всадникам.
Целую ночь напролет полыхал огромный костер, взметались в небо языки пламени, над которыми поднимались клубы пепла и дыма, а людям, окружившим костер, казалось, что они и в самом деле видят, как поднимаются ввысь души погибших воинов, разбредаясь во все стороны в черном безграничном пространстве.
Жемайтские князья и прочая знать собрались той ночью на совет в имении Гимбутиса. Нужно было решить, что делать дальше. Прежде всего Гругису следовало позаботиться о воинах из Локисты, помочь им этой студеной ночью устроиться где-нибудь на ночлег. В крестьянских избах хватило места только для раненых, остальные размещались в сараях, банях или прямо в лесу у костра на подстилках из лапника. Люди лежали, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись медвежьими шкурами. Здесь же стояли их кони, жевавшие скудный зимний корм: ветки юных елей и сосен да ивовые прутья — изголодавшимся животным было не до выбора. Обычно во время завтрака или ужина воин непременно делился краюхой хлеба со своим четвероногим другом.
Только далеко за полночь Гругис с Вилигайлой вернулись в дом боярина Гимбутиса. На скамьях вдоль стен и посредине комнаты на чурбаках сидели жемайтские князья, сословная знать, знаменитые военачальники. Раскаленные угли в печи и горевшие по углам свечи слабо освещали их лица. Гругис подумал почему-то, что в доме жарко не столько от натопленных печей, сколько от горячих споров. Громкие сердитые голоса звучали подобно грозовым раскатам. В дальнем конце стола, прислонившись к стене, сидел хмурый князь Скирвайлис. Судя по его понурому виду, эти злые выкрики, упреки и обвинения он принимал на свой счет, они обрушивались на него со всех сторон, как удары дубинок. Особенно распалился князь из Кражяй. Эйтутис вскакивал с места и снова садился, выпаливая слова так быстро и отрывисто, что трудно было понять, чего он хочет.
— Такого еще не бывало! Я остался гол как сокол! — скороговоркой закричал Эйтутис. — Все мои парни погибли! Куда это годится! Нужно было… надо было их в лес… в лес заманить!
— Ночью нужно было нападать, а не днем! — дал запоздалый совет расейнский князь Шяудинис.
Скирвайлис поднял голову и мрачным взглядом обвел помещение.
— Все мы задним умом крепки! Лучше признайтесь честно, что вам не удалось поднять народ — всех, от мала до велика! Ведь еще немного, и мы… Могли бы тогда и победить!