— Мои дочери, — счел нужным сказать майор, — Кристина, Ортанс, Марианна и Жюли.
Девушки как по команде присели, опустив глаза. У всех были темно-каштановые волосы и синие глаза. Все четверо довольно миленькие, разве что младшая Жюли отличалась подростковой угловатостью.
— Девочки, займитесь гостьей, — сказал майор и вновь обернулся к Луи, — так, на чем я остановился?
— На слонах, — проворчала Анриетта едва слышно, — как всегда, на слонах.
Кристина подошла к Валентине, кусающей губы, чтобы не рассмеяться и заметила:
— Пойдемте в сад, мадемуазель Лефевр. Здесь не будет ничего интересного.
Это отнюдь не остудило веселья девушки и всю дорогу она сдерживала рвущийся наружу хохот. Забавная семейка. Права Анриетта.
В саду они сели на скамью. Сестры Фолье сразу оживились, лица их стали гораздо более приветливыми и мягкими, чем в присутствии майора.
— Как вам наш папочка? — осведомилась девушка по имени Ортанс.
— Забавный, правда? — хихикнула Жюли.
— О, — немного растерялась Валентина, — право, я еще не успела составить о нем какого-либо мнения, мадемуазель.
— Это не составляет никакого труда, — сказала Кристина, — наш папочка ушел в отставку, потерял возможность командовать солдатами и все свое усердие перенес на нас.
— Мы — солдаты национальной французской армии, — с усмешкой добавила Марианна, — встаем по звонку, обедаем по звонку, ложимся спать тоже по звонку. И так всю жизнь.
— Хватит, — приказала Кристина, — вряд ли, это интересно нашей гостье.
— Как я хочу выйти замуж! — вздохнула Ортанс.
— Избавиться от этой жизни, — прибавила Марианна.
— И от папочки, — закончила Жюли.
— Хватит, — повторила Кристина, — мадемуазель Лефевр уже устала слушать наше нытье.
— Нет, что вы, — запротестовала гостья, — напротив, это очень забавно.
— Ненадолго, — фыркнула девушка, — лучше расскажите нам о себе. Истории нашего папочки мы наизусть знаем. Откуда вы приехали?
— С Мартиники, — ответила Валентина, пряча улыбку, — Фор-де-Франс.
— Там красиво? — спросила Марианна, — лучше, чем здесь?
— Конечно, лучше, — вместо Валентины сказала Ортанс, — везде лучше, чем в этом богом забытом месте.
— Ты когда-нибудь успокоишься? — строго заметила Кристина, — сколько можно! Мадемуазель Лефевр подумает, что над нами здесь издеваются.
— Нет ничего страшнее муштры, — вздохнула ее сестра.
— Мой отец тоже был военным, — фыркнула гостья, не сдержавшись, — так что, я об этом слышала. Но мой папа был другим человеком. Он предпочитал вообще устраниться от моего воспитания. Меня воспитывали тетушки.
— Как вам повезло, — теперь вздохнула Жюли.