Не один и не два отряда партизан действовали на Екатеринославщине. Тут же, рядом, «ходили», почти пересекаясь с путями Нестора, с полдюжины групп, среди которых выделялись анархические, даже слишком анархические отряды Маруси Никифоровой и некоего Ермократьева, человека «без руля и без ветрил». После того как со своими хлопцами, целым полком в триста человек, Ермократьев по пьянке попал в засаду и вышел из боя с семью подчиненными, он пристал к Махно.
Впрочем, Маруся Никифорова тоже отличалась необузданным нравом, экстравагантностью и свирепостью, по сравнению с которой действия махновцев выглядели почти гуманными.
Бывший прапорщик Московского полка Семёнов-Турский в кровавых «акциях» не участвовал. Его к ним и не привлекали. Он сидел в своем передвижном «штабе»-тачанке. Планировал, намечал маршруты. Нестор оберегал его. Боялся, что тот уйдет.
Но наступил и для Нестора час усталости. Крови было пролито вдоволь. Екатеринославщина бурлила. Войск в губернию нагнали столько, что куда ни глянь – там или германские, или австрийские, или мадьярские штыки. Того и гляди – напорешься. Но главное – не хотелось уже убивать. Нестор не умел пылать ровным огнем ненависти. Он то вспыхивал, то пригасал. Такая была у него натура.
Когда Ермократьев, желая отомстить начальнику Александровской уездной варты, сотнику Мазухину, тому самому, который руководил злополучной засадой, упросил Махно и Щуся помочь, сотник был пойман. Ермократьев садистски расправился с виновником гибели его полка. Он раздел его догола, привязал к половым органам гранату, которую и взорвал с помощью бечевки. Перед тем вдоволь натешился над сотником.
Это было слишком даже для Нестора. Он выгнал Ермократьева из отряда, и тот как в воду канул. Больше никто и никогда о нем ничего не слышал.
Но затем отличился Щусь. Он сжег в паровозной топке священника. Батюшка, видите ли, во время расправы щусевцев над немецкими колонистами призывал к миру и взаимопрощению. Колонию хлопцы Щуся тоже сожгли – «за помощь оккупантам».
Щусь – не Ермократьев. Старый соратник, авторитет. Выгнать его Махно не мог, да и не имел таких прав, поскольку пока не был единовластным командиром в объединенном отряде. Но он устал от крови. Его через день трясли нервные припадки. Он исхудал, по телу пошли чирьи, глаза стали плохо видеть.
В очередной раз уведя своих хлопцев в плавни на реке Волчьей, Махно за несколько дней пришел в себя. Это зеленое царство всегда действовало на него успокаивающе.
Нестор уже был готов к новым боевым действиям, когда туда же, опасаясь попасть в переплет без находчивого и осмотрительного соратника, явился со своими хлопцами Федос.