Отряд Махно, осваивавший азбуку партизанской войны и изобретая новые, еще нигде не испытанные способы (которые значительно позже войдут во все учебники и пособия), метался по Александровскому уезду и за его пределами. Оккупанты чувствовали себя уверенно лишь в крупных населенных пунктах и железнодорожных узлах, где они были защищены пулеметами и пушками, установленными на укрепленных позициях.
Главными пособниками «германа» выступали местные богатые хуторяне и часть немецких колонистов, из числа зажиточных. Эти люди прекрасно понимали, что как только анархисты во главе с Махно возьмут власть, их в лучшем случае лишат хозяйств и «излишков» земли. Они уже видели, как наводил порядок Нестор в относительно мирном семнадцатом.
Оккупационные войска снабдили своих добровольных помощников оружием, неподготовленных обучили, как им пользоваться – и пошла борьба не на жизнь, а на смерть. «Кулацкая гвардия» дралась за свое, нажитое, кровное.
Но они чувствовали: немецко-гетманский режим неустойчив. И «паны», латифундисты, стали постепенно покидать поле боя. Как военная сила крупные землевладельцы уже почти иссякли. Молодые уходили на Дон и Кубань. Старики уезжали в Киев, Одессу и еще дальше, потому что и Киев уже качался, как козацкая «чайка» среди волн, раскачиваемая крестьянскими волнениями.
Последним исчез Кернер, бросив и свои филиалы, и мукомолку, и завод в самом Гуляйполе, где давно уже остыли печи, а готовые сельхозорудия разошлись по селянским дворам. А что было делать? Взыскивать ущерб с помощью гетманских и германских шомполов? Нет уж! Исаак Наумович знал козацкие нравы и обычаи. Боком вылезут эти шомпола. Лучше уж, прихватив то, что можно, нацепив драгоценности на себя, под рубаху, под необъятный бюстгальтер жены Фиры, под ее шелестящие юбки, пуститься в путь до Одессы, пока еще при гетмане ходят поезда, а там на пароход и куда глаза глядят – подальше от строптивых праправнуков Тараса Бульбы, от бывшего артиста Нестора Махно, игравшего когда-то Красную Шапочку, а потом ставшего Волком. И отнюдь не сказочным.
Сделав несколько маршрутных «кренделей» и порядком распугав кулаков и колонистов, Махно вновь оказался в Гуляйполе.
Недавно благополучное, благоустроенное село представляло сейчас жалкое зрелище. Многие дома и даже целые улицы были выжжены.
Управа, к счастью, уцелела, в ней и разместился Нестор со штабом.
Как и прежде, Махно и Лашкевич корпели над бумагами.
– Теперь пиши приказ номер двадцать семь, – сказал Нестор. – О добровольной сдаче коней на нужды армии и на восстановление в уезде коммун… У кого, значит, больше трех… «значит» вычеркни… у кого больше трех коней – одну коняку берем с заменой, а у кого больше пяти – две коняки – без возмещения…