– Батько Махно! Отряд новоспасовских партизан-анархистов вырвался из окружения… не имея боеприпасов и понеся потери личного состава, прибыл до тебя, – поднявшись по ступенькам к Нестору, доложил небольшого роста крепенький человек в замасленной фуражке со следами двух перекрещенных молоточков на тулье. – Командир отряда Виктор Черныш.
Он единственный был чисто выбрит, аккуратные усы, взгляд темных глаз живой, быстрый. Махно обратил внимание на рваную обувь одного из партизан: из дыр выглядывали посиневшие от холода пальцы.
– Голодные? – спросил у Черныша.
– Трошки бы поели. Со вчерашнего дня шли без остановки. Выбились из сил.
Махно повернулся к адьютанту.
– Юрко! Найди Лашкевича. В тепло их, дать горячего, шо есть. И скажи Тимке, пусть выдаст одежку, особенно сапоги для разутых… Жить пока будете в клуне. Там печь, соломы вдосталь. – Нестор внимательно оглядел прибывших, отметил их спутанные, похожие на паклю волосы, строго приказал: – Но перво-наперво – постричься. Наш парикмахер Никифор раньше графьев стриг. Но лучша стрижка у него – «под ноль». Рекомендую. Ни одна вошь на такой голове не задерживается.
…Чуть позже Нестор и Черныш сидели в зале у карты. Несколько человек спали в углу на соломе. На столе, кроме карты, в самом его уголке стояла нехитрая закуска, штоф.
– Отсюда, от Новотроицка, к нам в тыл зашел Шкуро, – показал карандашом Черныш. – Ну, мы – в каре. Прорвались. Но на марше он трошки моих порубал. – Голос у Черныша сорвался. – Патронов уже не было… Здесь вот по де-филе у Конки проскочили втихую. От разъездов штыками отбились. Но опять же не без потерь.
Махно удивленно посмотрел на Черныша: грамотный мужик, какие мудреные слова знает!
– Ну, про каре я шо-то читал. – Махно показал пальцами квадрат. – Против атак со всех сторон… А шо за птица така – «де-филе»?
– Это просто. Вон барышни по набережной или по парковой дорожке дефилируют. Слыхал ведь? – доходчиво объяснил Черныш. – Де-филе, я так понимаю, это узкое пространство, выводящее на простор… Мы вдоль речки прошли, по кустарнику. Рискованно, конечно, но что было делать?
– Грамотный! – с одобрением отозвался Махно. – Из офицеров?
– Паровозный машинист, – улыбнулся Черныш. – Юзовское училище. И кой-какой боевой опыт.
– Машинисты – люди грамотные, – согласился Махно, продолжая думать о чем-то своем. – Паровоз – такая штука: надо знать, як шестеренки крутятся, когда уголек подкинуть…
– И это тоже, – улыбнувшись, кивнул Черныш.
– Сам-то откуда?
– Из Новоспасовки.
– Слыхав про новоспасовцев. Известные вояки.
– В Приазовье две Новоспасовки, Бердянская и Мариупольская. В одной бывшие азовские казаки осели, народ до шашки и винтовки привычный. Я – из этих. А в другой Новоспасовке – молокане, из духоборцев. Известные бунтовщики. Священников своих, пресвитеров выбирают на собраниях, икон не держат. Правда, войны не признают. Но когда припечет… И медведь в зимней берлоге тоже смирный, но если его палкой потыкать – уноси ноги.