– Не подскажешь здесь номер дому?
Мужик сбил на затылок кепку:
– А черт его знает. Я переехамши, еще в городу не шибко обвык.
– Ну хоть шо за улица?
– Улица-то, ясное дело… Черт ее знает, какая улица. – Мужик звучно высморкался, вытер пальцы о куртку. – Была, вишь ли, ране Новинская. А щас, говорят, будет эта… черт его… в общем, имени… за заслуги… Может, уже и не Новинская… Вот так! Москва, мать ее: живешь не знаешь где. Не то что у нас в Трофиловке, на Белгородщине.
– Н-да, – хмыкнул Нестор. – Случаем не знаешь, где тут Кропоткин живет? – Главе гуляйпольских анархистов казалось, что каждый человек в Москве, даже такой темный, как этот заселенец, должен знать Петра Алексеевича. Да и как может быть иначе?
– Знаю, чего ж! – обрадовался человек. – Энтого, товарищ, все хорошо знали. А только всё! Замели его надысь! Сам видал, как вели.
Мужичок весь светился от радости. Он не злорадствовал, просто был горд своей осведомленностью.
– Как «замели»? – спросил ошеломленный Махно.
– Обнаковенно… Щас это просто. Пришли, забрали. Пущай посидит, а то и того хужее. Все-таки энтот… элемент!
– За шо? Какой элемент? – продолжал недоумевать Нестор, холодея внутри и одновременно ощущая прилив горячей ненависти, желание немедленно выручать, мстить, убивать. Светоч мировой революции – и в кутузку.
– За што? – усмехнулся мужичок. – Так ведь булочная у него была! На углу Смоленско-Сенной. Супротив чайной, не знаешь, што ли?
– Какая булочная? – прошипел Нестор. – Шо ты мелешь!
– Ну, как же… На ней так и написано было: «Булочная Краваткина». Чего не отнять, витушки и сгибни знатно выпекал. – Гражданин вздохнул, сглотнул слюну.
– Краваткин?! Я тебя про князя Кропоткина спрашиваю!
Мужичок недоуменно заморгал.
– Ну, Кропоткин Петро Лексеич! – разъяснил Махно.
– Князь, говоришь? – Мужик даже отступил шага на два, не выпуская, однако, из рук штакетины, которые он, как бурундук, запасал впрок, предчувствуя далеко впереди холодную зиму. – Ты чо, мужик, с Луны свалился? Князя-то уж непременно замели. Тут булочника и то… А ты – про князя.
И он, пятясь, скрылся за кустом слегка зазеленевшей сирени, цепляя штакетинами ветки.
Дом, где проживал Кропоткин, все же отыскался. Девушка, стоявшая у открытых настежь ворот и читавшая в таком неудобном положении книгу, ответила неопределенно, но подавая некоторую надежду:
– Вы погодите, я сейчас узнаю.
Девушка исчезла, а Махно, ожидая, повернулся и увидел на противоположной стороне улицы красивый особняк, проглядывавший фасадом сквозь кусты и деревья. Это был знаменитый особняк князя Гагарина работы Бове, украшенный фронтоном с горельефами летящих гениев, покровителей рода.