Стало припекать, завлажнела, приятно холодя тело, рубаха. Да, это уже была не студеная Москва. А ближе к Гуляйполю станет еще жарче.
В дачном сельце Основа, близ волостного правления, Нестор увидел заведение, над дверью которого висела фанерка с корявой надписью на украинском:«Трахтiръ».
Народу, несмотря на раннюю пору, было здесь достаточно. К буфету выстроилась очередь. Буфетчица, пышногрудая украинка в вышитой сорочке, неторопливо прохаживалась между буфетной стойкой и ведерными кастрюлями. Нестор понял, что, если соблюдать очередь, ему здесь придется задержаться надолго. Высмотрев снующего по залу полового в фартуке, Нестор встал у него на пути.
– Не подсобишь, браток? – спросил Нестор и сунул половому в руку несколько украинских карбованцев. Прежде чем ответить, половой скосил глаз на бумажки. Деньги были оккупационные.
– «Землекопов» у нас не шибко уважають, – пренебрежительно сказал он, имея в виду изображенного на ассигнациях селянина с лопатой. – А царских нема?
Нестор показал несколько «красненьких» с портретом Александра-миротворца.
– Так в чем нужда? – оценив платежеспособнось посетителя, спросил половой.
– Побыстрее червячка заморить. Вторые сутки не жрамши, ноги не несут.
У полового были очки с выпуклыми линзами, сквозь которые мутновато и страшно глядели увеличенные зрачки. Он глухо покашливал.
– Сидайте от сюда. – Половой подвел Махно к стоящему в сторонке столу. – Я тоже, браток, газами травленный. Под Варшавой. Мы б выстоялы. Но на нас столько того яду напустылы. Потом мени сказалы: почти мильон хлопцев полягло на Северо-Западному фронти… А мени повезло, всего одне легке сгорело. Дохтора кажуть, ще года два проживу.
Махно уселся за стол.
– Держись, товарищ, – сказал он половому. – Держись, може, ще и вылечат. Щас новые лекарства есть. Ходят слухи, скоро люди до ста годов будут жить, а то й больше.
Фронтовик вздохнул и уже деловым тоном, но тоже почти в ухо, как своего, спросил:
– Шо заказывать будешь?
– А шо есть?
– Та все: яешня з шкваркамы, вареныкы, молочко топлёне, борщ з пампушкамы…
Нестор подавил голодную судорогу:
– Несы все!
Чуть позже, когда Нестор уже насытился и запивал вареники густым украинским компотом-узваром из сушеных фруктов, фронтовик в очках спросил:
– Только з Москвы?
Нестор даже поперхнулся:
– С чего ты взял? Я местный.
– Местни так не едять, – тихо заметил фронтовик. – Грошей нема. И говорка друга.
Махно рассмеялся. Конечно, документы его говорили о пребывании в московском госпитале. Но в родных местах он хотел походить на местного селянина. Не получалось. Он посмотрел вслед половому: своими очками инвалид напоминал ему несколько неуклюжего, но сообразительного Лашкевича. Эх, хлопцы, изверги, братья по духу, где вы сейчас? Что с вами?.. А вот двух кровных, родных братьев уже нет. Загубили их германцы да паны. Горюй, не горюй, ничего не изменишь. Только кровь закрасит беду. Большая кровь.