– Это я вижу, – сухо ответил Исхак. – В увольнительной солдаты едят и пьют, находят женщин, иногда отправляются посмотреть страну, ищут сокровища и развлекаются.
Питт счел это в лучшем случае пустой тратой времени, хотя и довольно безобидной. Он не стал, пусть даже косвенно, затрагивать тему нарушения правил. Похоже, вечер предстоял долгий, но, по крайней мере, больше не нужно сидеть, скрестив ноги, хотя земля и была твердой. К москитам же он привык настолько, что продолжал убивать их на себе чисто машинально.
– И что это за развлечения? – спросил Аврам, хотя было видно, что разговор ему наскучил и он просто пытался заполнить возникшую паузу.
Исхак пожал плечами.
– Охота на болотах, – небрежно ответил он. – На птиц, иногда даже на крокодила. Настолько я помню, они даже пару раз плавали вверх по реке. Я помогал им достать лодки.
– Посмотреть на храмы и древние развалины? – спросил Питт, подражая сонному тону Аврама.
– Думаю, да, – согласился Исхак. – Однажды даже до самого Каира. Посмотреть пирамиды Гизы и все такое прочее. – Он осклабился. – По их словам, якобы попали в песчаную бурю. Но в основном далеко не уезжали, предпочитая окрестности лагеря.
Тема не стоила того, чтобы ее развивать дальше, говорить же, чтобы поддержать разговор, было практически не о чем. Питт уже начал терять надежду узнать о Ловате что-то новое, что позволило бы лучше понять его характер, не говоря уже о том, почему его убили. Вероятно, единственное знание, которое он увезет из Египта, будет о том, что Аеша Захари – женщина образованная и патриотка своей страны; что она никакая не содержанка и не в ее правилах расплачиваться за комфорт и роскошь своей красотой.
– И они обычно совершали свои вылазки вчетвером? – спросил он.
Если найти хотя бы одного или двух из них, он сможет больше узнать о Ловате из их воспоминаний.
– Чаще всего да, – согласился Исхак. – В одиночку это просто опасно. – Он пристально посмотрел на Питта, проверяя, понял ли тот намек, что англичане в его стране оккупанты, чужаки, захватившие его землю, и как таковые они отнюдь не вызывают у местного населения теплых чувств. Скорее наоборот.
Питт прекрасно его понял. Он ощущал эту ненависть в воздухе, читал ее в косых взглядах людей, когда им казалось, что на них никто не смотрит, как мужчин, так и женщин. Даже если они и были благодарны за финансовую поддержку, никто не любит ощущать себя должником. Были и личные чувства, любовь и ненависть, как, например, страсть Тренчарда к египтянке. Имело место некое уважение, вероятно, также любопытство, а иногда даже взаимопонимание. Но чаще всего под маской безразличия, а порой и радушия, кипел гнев. Память же об обстреле Александрии сделала его только сильнее. Но и двенадцать лет назад чувства были те же самые, хотя и, вероятно, спрятаны глубже.